Наваждение. Лучшая фантастика – 2022

– «Студебеккер», – сказал некто блондинистый, голубоглазый, но с широким лицом монголоида. На его бейджике было написано «Ираклий», фамилия была длинной и незапоминающейся. – Ленд-лизовская машина. Полный привод на три оси, грузоподъемность две с половиной тонны. – Он читал это с экрана своего гаджета (специальное приложение перед тем было загружено). – Танк Т-34 – средний танк, самый массовый в Великую Отечественную. Вес 27 тонн, лобовая броня 45 миллиметров.

– Значит, прокатимся еще и на танке, – сказал Жваков. – Или на всех не хватит?

– У противника «Панцеркампфваген IV», – продолжал монголоид, – вес 25 тонн, броня 50 миллиметров.

– И постреляем, быть может, – сказал Бакин.

– Винтовка Мосина 7,62 мм, пистолет-пулемет Шпагина, он же – автомат ППШ. На той стороне пулемет эм-же 34, калибр 7,92.

У Жвакова зазвонил фон.

– Привет, – сказал он в трубку. – Привет, – повторил громче, перебивая шум мотора. И после паузы: – Подожди. А без меня что – совсем никак?.. Не могу. У меня аллергия, ты знаешь… Пусть фобия… А ты сюда не можешь?.. Давай не будем спешить, подумаем и поговорим спокойно, обсудим… Может быть, завтра. Пока.

– Это Валентина, – сказал Жваков.

– Все та же проблема? – спросил Бакин.

– Кто сказал, что есть какая-то проблема? – спросил Жваков.

* * *

«Студебеккеры» остановились на пустыре у длинного одноэтажного здания. Широко открытые двери по всей длине. Входили и переодевались в солдатское. Брюки, гимнастерка, пилотка и – куда от них денешься – сапоги. Инструкция по наматыванию портянок была в приложении. Выдали оружие – винтовки, автоматы – имитация, разумеется. На всех, конечно, не хватило, но исторической реальности эта нехватка могла соответствовать. Жваков достал гаджет (тот же фон, естественно, но в другой ипостаси), чтоб сфоткаться в новом прикиде, но тут же убрал под осудительными взглядами соседей.

И пошли наконец – длинной неровной колонной. По пыльной дороге, хранящей следы колес на застывшей грязи. Непонятно, откуда могла взяться такая. В обе стороны до горизонта тянулись холмистые поля, в низинах – кустарник. Одинокие деревья местами. И никаких зданий, построек, несущих приметы настоящего времени, ни одного самолета в небе – нереальная, в общем, картина.

Шли долго. Жваков начинал понимать, что сапоги с портянками – не такая уж клевая обувь. Он хромал (впервые в жизни поняв, что значит натереть ногу), другие идущие тоже хромали.

– Так вот походишь и будешь знать, как оно было на самом деле, – сказал голос сзади.

– Да, были люди, – отозвался другой.

– А я что-то не догоняю, – сказал Жваков, – я думал, что на реконструкции воспроизводится какое-то конкретное сражение – подвиг панфиловцев, например, Бородинская битва, Ледовое побоище.

– На этой дороге, – сказал Ираклий, – в сорок втором была уничтожена наша колонна пехоты. Это место уже близко – вон там, у того тополя. – Он показал на дерево, до которого оставалось около километра. Жваков определил бы точно, но лишний раз доставать гаджет не хотелось.

Когда приблизились к ориентиру, оркестр заиграл марш. «Запевай», – прозвучала команда. И запели. Слова мало кто знал, но мелодию подхватили. Звучало нестройно, многоголосо и мощно. Жваков пел, не разбирая собственных слов. Бакин тоже пел, они воодушевлялись, они понимали теперь, как это выглядит – с песней идти в атаку.

Вдруг барабан споткнулся, сбился с ритма. Труба взвизгнула. Колонна остановилась, замерла в ожидании. И зазвучало все по-иному. Барабан гремел то ли по-индийски, то ли по-африкански, а может, на языке австралийских аборигенов. Гремел-гремел-гремел. Трубы визжали пронзительно. Визжали-визжали-визжали. Люди слушали. Слушали, слушали. Кто-то в изнеможении опустился на землю, кто-то застыл на месте, кто-то высоко подпрыгивал, поднимая руки, – подпрыгивал, высоко поднимая руки, – высоко поднимал-подпрыгивал, поднимал-подпрыгивал, поднимал-подпрыгивал, можно сказать – плясал, можно сказать – скакал. Что-то пошло не так, думал Жваков, что-то не так, а с другой стороны, может, так и надо? Может, так и надо?

И тут застрочил пулемет. Жваков сразу понял, что это реальный пулемет и что бьет с пригорка метрах в трехстах левее дороги. Люди падали под пулями. Колонна смешалась. Кто-то бежал, кто-то отползал в сторону. Кто-то с оскаленным лицом строчил из своего ППШ, и желтый огонек подсветки вспыхивал у дула. А те, что плясали-прыгали и скакали-скакали, продолжали свое, их даже стало больше. Труба визжала, барабан гремел, пулемет строчил – кто бы нажал кнопку и выключил это, кто бы выключил, – а они скакали свое под визг и грохот.

Жваков отполз к обочине и скатился в придорожную канаву. Бакин оказался рядом, монголоид Ираклий – тоже. Оба невредимы, но оказавшийся с ними третий (если считать от Жвакова, то четвертый) отрешенно рассматривал свою простреленную ниже локтя руку.