Наваждение (СИ)

— Н-нацу… — прошептала Люси, замирая на месте каменным изваянием и словно выпадая из реальности на некоторое время. Рука, сжимающая рукоять Звёздной Реки, безвольной плетью повисла вдоль тела, а перед глазами продолжало стоять обезображенное квинтэссенцией негативных эмоций лицо лучшего друга. Она бы предпочла никогда не вспоминать этого, но сейчас драгонслеер был такой же, абсолютно такой же, как и в тот вечер. Всё повторялось снова и снова, и не в её силах было что-либо исправить. Осознание этого, подхлёстываемое собственным бессилием, стремительно убивало, выжигая каждую клеточку тела наворачивающимися на глаза слезами. Крохотный, едва заметный шажок вперёд, через силу, как будто гравитационное поле над ней усилилось в сотни раз. Драгнил, уловив движение в его сторону, резко вскинул голову вверх, и от пойманного на себе взгляда в груди у девушки всё обмерло. По жадному, рваному дыханию, по тому, как сузились зрачки до вертикальных щелей, заклинательница поняла — сейчас нападёт. Нервно оглянулась, тем самым выдавая свой страх и ещё больше забавляя Саламандра, и в ужасе попятилась назад, осознавая, что у неё нет ни единого шанса. Она проигрывала абсолютно по всем параметрам: скорости, силе, выносливости, да и позиция у неё была не самая лучшая. Закоченевшие от паники пальцы по сотому кругу бездумно теребили связку с ключами, так и не остановившись на каком-то одном.

Люси зажмурилась до фиолетовых кругов перед глазами, ощущая, как всё ближе становится волна нестерпимого жара, как отчаянно колотится сердце где-то поперёк глотки, но удара так и не последовало. Посчитав, что прошло ещё слишком мало времени, сбивающимся голосом досчитала до десяти, после чего приподняла веки. В нескольких шагах впереди неё стояла Эрза в доспехе Огненной Императрицы с огромным мечом наперевес, лезвие которого было направлено к горлу Драгнила. Тишина, прерываемая лишь вылетающим с хрипом из лёгких дыханием, и зародившееся вместе с ней напряжение в воздухе стояло такое, что его можно было резать ножом. Сдавленный смех оглушающим молотком ударил по слуху.

— Всё же явился, — тёмная волшебница, получив долгожданную свободу, оправила безнадёжно испорченное платье и, встряхнув грубо обрезанными волосами, восторженно сверкнула кроваво-красными глазами. — Вот теперь и начнётся всё самое интересное.

========== Глава 4 ==========

Все не сразу поняли, что конкретно имела в виду злодейка. Первой неладное заподозрила Люси; немного оправившись от пережитого ужаса и приведя в порядок ни к черту зашкаливающее сердцебиение, она во все глаза рассматривала друга, который открылся для неё с невиданной ранее стороны. Сейчас он как никогда напоминал дикого зверя — смертельно опасного, но оттого лишь более притягательного в своей животной грации. За годы и бесчисленное количество битв, проведённых с ним плечом к плечу в составе «Фейри Тейл», Драгнил вызывал у заклинательницы самые противоречивые ощущения, но столь непривычного, вплоть до дикого чувства отторжения она не испытывала уже давно. Это сравнимо с тем, когда смотришь на восковую фигуру хорошо знакомого человека: если скрупулёзно рассматривать все детали в отдельности — волосы, их фактуру, разрез глаз, едва заметные недостатки кожи, то ничто не выдаст различия. Несомненно, это были черты Нацу, то же телосложение и манера передвигаться, но одеревенелость мимики на обычно столь оживлённом лице, кукольная статичность взгляда вселяли в сердца почти панический ужас.

— Нацу… — тихое, почти робкое обращение потонуло в рвущемся наружу всхлипе. Дрожащие, кажущиеся сейчас полупрозрачными пальцы осторожно, словно боясь обжечься, очертили в воздухе расплывающийся из-за слёзной пелены силуэт. Видеть его в подобном состоянии было особенно больно — как затупленным ржавым лезвием в лёгкие. Жестокая судьба не обошла стороной никого из членов «Фейри Тейл», и все они на определённом этапе своего жизненного пути, не успев ещё подняться с колен, теряли самих себя в вечном круговороте проблем. Они все ломались — кроме Нацу. В повседневной жизни недалёкий оболтус, на поле битвы — герой своей гильдии, тот, кто просто не умел сдаваться, он умел вселять в других настолько непоколебимую веру в силу уз, незримо связывающих сердца и мысли, что иногда создавалось впечатление, что не существует чего-то, что могло бы остановить то пламя, бушующее у него внутри.

— Он не слышит тебя, девочка.

Всё это было ошибкой, и теперь осознание этого нещадно било под дых. Он ничем не отличался от них, был создан из такой же обычной плоти и крови — он был человеком. Не былинным героем, о котором любят придумывать сказки и передавать их из уст в уста, из поколение в поколение, не возвышенным идеалом — человеком. Он тоже мог сломаться, и, видимо, наступил тот самый момент.