Навеки не твоя

– То есть ты хочешь сказать, что мы не будем наблюдать, как вы целуетесь весь обеденный перерыв? – сокрушается Оуэн сухо. – Как же мы без этого переживем?

Я хватаю один из стеблей сельдерея у Маделайн и бросаю в Оуэна. Он ловит его у своей груди и сразу съедает. Маделайн с несколько возмущенным видом отодвигает свой сельдерей подальше от меня.

– Так вы уже поговорили об этом? – спрашивает она. – Вы с Уиллом? Он тебя провожает после уроков, как настоящий бойфренд.

Я пожимаю плечами:

– Еще нет. Мы не торопимся.

Я слышу смешок Тайлера, и я удивленно замечаю, что Оуэн метнул на него неодобрительный взгляд.

– Это что еще значит? – ровным тоном спрашивает Оуэн.

Тайлер переводит взгляд между мной и Маделайн, осознавая неудобное положение, в которое себя поставил.

– Я просто не помню такого, чтобы Меган не торопилась, – наконец говорит он сбивчиво.

Я не успеваю обидеться, так как Маделайн кладет мне руку на колено.

– С парнем, который выглядит как Уилл, я бы поторопилась.

Это замечание – шпилька в адрес Тайлера, и судя по тому, как он напрягся и скрестил руки, я знаю, что она попала в цель.

– Какой он? – спрашивает она заговорщицки.

– Он забавный, и он уверенный… – начинаю я, радуясь возможности похвастаться своим новым… кем-то. – И он целуется лучше всех на свете. – Я не смотрю на Тайлера, но он знает, что я обращаюсь к нему.

– Кажется, этот может протянуть до конца месяца, – огрызается он.

Маделайн стукает его в плечо, глядя на него яростно. Это мило с ее стороны, но рана уже нанесена. Одно дело, когда я сама шучу о краткости своих романов, и совсем другое – когда кто-то вроде Тайлера думает, что это я всех бросаю. Может, мне и нравятся легкие интрижки, и флирт, и поцелуи в гримерке, но это не я не даю им развиться в глубокие отношения. Я встаю, желая уйти, более не в настроении для обсуждения Уилла, и вижу, как Оуэн разъяренно смотрит на Тайлера.

Я накидываю ремень сумки на плечо.

– Не будь козлом, – я слышу, как шипит Маделайн. Я не знаю, куда направиться, но тут звенит звонок, принимая решение за меня.

* * *

– Розалина, право, его так мучит! Он совсем рехнется…

Энтони расхаживает по маленькой сцене театрального класса, произнося реплики в своей фирменной манере. Я сижу в первом ряду, рядом с Оуэном, пьеса открыта у меня на коленях – жалкая попытка притвориться, что я заучиваю слова. Тайлер в паре рядов позади меня, заносчиво репетирует на виду у группы очарованных десятиклассниц, но я стараюсь не возвращаться мыслями к тому, что он сказал в обеденный перерыв. Вместо этого я решительно настроена разобраться кое с какой еще проблемой, которая мне не дает покоя.

Энтони избегал меня с самой вечеринки. Каждый день он выбегает из класса быстрее, чем я успеваю заговорить с ним, и он не ответил ни на одно мое сообщение. Понятия не имею почему. Я знаю, что он расстроен из-за Эрика, но ощущение такое, что расстроен он и из-за меня тоже.

– Прощайте, древняя синьора! – Энтони говорит свою последнюю реплику, и Джоди жестом отправляет его со сцены. Я выпрямляюсь на стуле и пытаюсь поймать его взгляд. Это срабатывает – но всего на мгновение. Его взгляд тут же метнулся прочь от моего, и он сбегает через боковую дверь.

– Перейдем к акту второму, сцене третьей, – объявляет Джоди, отвлекая меня. Я в ней не задействована, но хоть мне и до смерти хочется догнать Энтони, я не могу уйти, пока Джоди не разрешит. Оуэн встает и идет в тот конец комнаты, где Тайлер уже ждет на сцене. Я понимаю, что это сцена брата Лоренцо, и немедленно проникаюсь сочувствием к Оуэну. Каждую неделю он единственный, кто нервничает еще сильнее меня, когда поднимается на сцену.

Но сегодня что-то изменилось.

Сценарий не дрожит у Оуэна в руках, и он не теребит свой свитер – я у него иногда замечала эту привычку. «Молодец», – думаю я. Я вспоминаю, как танцевала с ним на вечеринке, – когда Оуэн полностью погружается во что-то, это впечатляет.

Я вытаскиваю телефон. Мне придется удвоить усилия по поводу Энтони. Я пытаюсь составить очередное безнадежное сообщение, но это невозможная задача, когда я не знаю, почему он меня избегает.

– О, святый Франческо! Что за перемена! – Я вскидываю голову, удивленная непривычным огнем в голосе Оуэна. – К Розалине страстен он был и вдруг – измена! Ах! любовь у юношей, видно, лишь в очах, а не в сердце… – Лицо Оуэна покраснело, но на этот раз не от смущения, а, кажется, от настоящего гнева.

«Он как следует дразнит Ромео», – думаю я, а потом Джоди взмахивает рукой и поднимается на сцену. Даже когда Оуэн роняет сценарий из рук, он гневно смотрит на Ромео. А может, на Тайлера.

– Расскажи мне свою интерпретацию этой сцены, Оуэн, – говорит Джоди, прижимая ручку к губам. – Почему ты вчитываешь это в брата Лоренцо?

– Ромео – придурок, честно говоря, – отвечает Оуэн мрачно. – Брат Лоренцо критикует его за легкомыслие и неверность девушке, в которую он был влюблен еще два дня назад, и он прав.

Джоди задумывается.