Навеки проклятые. Цветок Инферно

— Почему ни за хрен? — возмутился Тео. На Солхельме всяких духов природы не счесть: хочешь не хочешь, а будешь любить каждую травинку и животное. — Мясо на рагу и под засолку, рога для снадобий, даже кости перемалывают в муку и используют для удобрений. Ничего не должно пропасть даром, иначе ты не охотник, а убийца. Мы уважаем дары лесов и полей, и вообще поклоняемся дереву!

Кори, об этой детали очевидно не знавшая, зыркнула насмешливо. Видать, вспомнила про топоры и лесорубов. И поленья. Какая-то сволочь (наверняка рыжая и трепливая) посвятила её в подробности отношений Тео с Джулс, о чём Кори нет-нет да и вспоминала.

В голову ни с того ни с сего закралась одна мысль, озорная и немного… волнующая.

— Я объясню, — проговорил Тео, переворачиваясь и вновь нависая над Кори. Потянулся к пуговицам на её рубашке, но остановился у самой верхней, всё же уточнив: — Можно?..

Кори немного заторможено кивнула, поёрзала, чтобы Тео было удобнее. Расстегнув несколько пуговиц (и замерев ненадолго, разглядывая гладкую светлую кожу), он погладил острые ключицы.

— Здесь — Кости мира. Высокие горы, защищающие Солхельм от суровых северных ветров, от которых замерзает само море. Здесь, — Тео провел пальцами вверх до самого горла, остановившись под самым подбородком, — они сходятся, образуя Ветреный пик, дом Двенадцати. А здесь, — пальцы скользнули ниже, к впадине между ключицами, — растет Великое древо Аарн. Однажды богиня Кинварл, раненная в сражении с чудищами из Бездны, возвращалась на вершину Ветреного пика. Несколько капель её крови упали на землю. Ровно через три недели на этом месте выросло дерево с листьями рубинового цвета. Люди и благие фейри построили вокруг него нашу столицу, Арнгальдхейм.

Прежде чем продолжить, Тео всё же склонился к ней, поцеловал туда, где только что был его палец, с удовольствием поймал судорожный вздох и ненадолго уткнулся лбом в грудь, стараясь подавить улыбку, так и норовящую наползти на лицо. А когда поднял голову, так и не смог отвести взгляда от лица Кори.

— Дерево стало символом возвращения домой. Поэтому, когда два человека хотят заключить брак, они идут под Древо Аарн и приносят клятву возвращаться друг к другу, что бы ни случилось. Для солхельмцев это всё равно что имперская руна нерушимого союза.

— Складно треплешься, Теодор, — буркнула Кори, явно силясь вернуть обычный невозмутимый тон (и, к удовольствию Тео, полностью в этом провалившись). — Надо будет как-нибудь поглядеть на твоё дерево. Я, знаешь, не бывала севернее Эссена. Сначала физически не могла, пока связь с Инферно не ослабла; потом стало можно, но вроде как незачем…

Тео погладил её по щеке, коснулся уголка губ. И вдруг понял, что очень, прямо-таки невыносимо хочет показать ей Солхельм. Как ни старался он строить из себя имперца, как ни плевал на все традиции, символы и прочую ерунду, что пытались вбить в него родители, а свою родину он любил. Эрмегар и Иленгард прекрасны, но ни императорский дворец, ни громада Академии не могли сравниться с величием Ветреного пика, с красотой Древа Аарн, огромной живой драгоценностью возвышающегося над Арнгальдхеймом. Даже леса здесь не те — красивые, густые, но слишком… цивилизованные.

Уже позже, когда он всё же нашел в себе силы оторваться от Кори и убраться из её квартиры, желание оформилось окончательно. А вместе с ним и другое, стоило только вспомнить, как рассказывала ему Хель о давней мечте Кори.

Тео потянулся к кристаллу связи, покрутил его в пальцах, прежде чем решиться.

Мама будет издеваться над ним целую вечность. Ну и пусть. Главное, что Кори будет счастлива. А ради этого Тео, кажется, готов стерпеть вообще что угодно.

33

Кори любила Тиэри едва ли не больше всех на свете. Честное слово. Тот чуть не всю жизнь её ненавязчиво опекал, помогал с практической магией, защищал от Сайруса; по выходным носил ей завтраки из столовки, потому что сама она вечно просыпала…

Но вот прямо сейчас его хотелось убить. С особой жестокостью!

— «Несчастные влюблённые в Академии Волшебства», — продекламировал Лазурит своим звучным низким голосом, держа в руках очередной аляповатой расцветки журнальчик. — Звучит как название для эпического многотомника. Как думаешь, нам ждать романа по мотивам?

— Пошёл на хрен, — огрызнулась Кори, свирепо терзая политый сиропом блинчик.

— Сама иди, — не остался в долгу её друг, — притом это пожелание. Пламя предвечное, Лиоки! Дай ты уже своему деревенщине, он с катушек съезжает. Вчера на спарринге одного ухаря с моей группы тройной молнией ушатал!

— А я тут при чём?

— Так ухарь отвесил крайне сомнительный комплимент твоим инфернальным прелестям.