Навеки связанные (СИ)

— Наверное, потому, что Вас не за что презирать, — коротко и серьезно ответила служанка, и взгляд ее зеленых глаз из радостного стал задумчивым.

— Разве? Многие считают меня предательницей, которая готова была обменять свободу волшебных существ на жизни людей. Это ли не предательство?

— Не могу судить, Миледи, однако, как бы не считали другие, я не верю, что Ваш поступок можно расценивать как предательство или измену. Вы не изменили себе и своим принципам, а это самое главное, — Миата понимала, что просто обязана была сказать эти слова принцессе, поэтому не могла и не хотела более держать их в себе.

— Ты правда так считаешь? Ты думаешь, что я не изменила себе? О, как же ты, Миата, ошибаешься. Я предала все то, во что верила. Во мне не осталось ничего от меня прежней, — сдерживая горькие слезы, тихо проговорила Нуала.

Ей не хотелось открывать душу первому же встречному, не хотелось вновь показывать свою слабость, однако светловолосая и зеленоглазая служанка почему-то внушала принцессе необъяснимое доверие. И Нуала, не имевшая возможности никому высказаться все эти месяцы, более не могла держать в себе накопившиеся слова, которые тяжелым грузом лежали на ее душе.

— Я так не думаю, принцесса. По крайней мере, я не совсем с Вами согласна. Вы поступили так, как считали нужным, и никто не имеет права осуждать Вас, тем более, я… Лично меня Вы не предали, — ободряюще произнесла Миата, желая успокоить принцессу.

— Что ж, ты одна из немногих, кто так считает, — слабо улыбаясь, ответила Нуала, обнимая себя за плечи, стараясь создать невидимую опору.

— Приятно слышать, что хоть где-то я выделилась, — иронично заметила Миата, не скрывая хитрой и довольной улыбки. Нуала же, поняв, что служанке можно доверять, решила задать мучивший ее все время заточения вопрос.

— Миата, прошу тебя, если ты уважаешь меня, ответь, насколько далеко зашел мой брат со своей Золотой Армией? — в голосе принцессы читались настоящие отчаяние и страх, которые не могла скрыть ни одна маска.

— Я не знаю, Миледи. К сожалению, никто из слуг не располагает такой информацией… Однако я знаю одного приближенного короля, которому должно быть известно это, — стараясь сохранить спокойствие в голосе, проговорила служанка, которая боялась своим ответом еще сильнее ранить и без того истерзанную душу. — Если Вам так угодно, я могу узнать у него… Однако прошу Вас приготовиться к тому, что число жертв может привести Вас в ужас…

— Что ж… Я хочу знать правду, какой бы горькой она ни была. Я хочу в полной мере вкусить наказание за мою роковую ошибку, — когда принцесса говорила эти слова, голос ее дрожал, и Миате казалось, что вот-вот Нуала не выдержит и заплачет.

Однако фейри оказалась сильнее, а потому быстрыми движениями вытерла глаза и глубоко задышала, стараясь унять нахлынувшие эмоции. Нуала понимала, что когда-нибудь она просто не выдержит и треснет, словно старый глиняный сосуд, до краев наполненный водой.

Держать в себе все чувства и переживания было не просто тяжело, это было невыносимо, однако принцесса упорно продолжала это делать: потому что она поклялась самой себе, что брат более не станет причиной ее слез, что он не одержит даже самой ничтожной победы. И Нуала не собиралась отрекаться от своих слов, даже несмотря на аморальные и неправильные чувства, питаемые к Нуаде.

Принцесса, пытаясь унять бешеное сердце, которое билось как у мыши, загнанной котом в угол, присела на край кровати, закрыв лицо руками и сделав глубокие вдохи-выдохи. Это помогало крайне слабо, однако Нуала не знала, что еще можно было сделать в данной ситуации.

Миата, видя, насколько же морально истощена принцесса, поспешила присесть рядом, обняв фейри за плечи. Такой простой жест, однако сколько же всего он несет в себе. И Нуала, уже давно забывшая о том, насколько приятны и нежны объятия, некоторое время просто сидела, удивленно смотря на обнимавшую ее эльфийку.

Она никогда не демонстрировала при ком-либо так открыто свои эмоции, только перед братом, от которого невозможно было ничего скрыть, не позволяла лезть в свою душу, однако все произошедшие события безжалостно и жадно продолжали черпать остатки ее сил, делая из принцессы слабую тряпичную куклу.

И теперь, сидя в объятиях незнакомой и одновременно такой близкой эльфийки-служанки, Нуала чувствовала такую нужную и желанную поддержку, которой ей так не хватало долгие столетия.

Это продолжалось еще около минуты: Миата просто обнимала свою госпожу, стараясь показать ей, что она не одна. Принцесса же, почувствовав, что может в любую секунду зарыдать от вновь нахлынувших эмоций, поспешила отстраниться, благодарно улыбнувшись служанке.

— Прости меня… Не такой ты ожидала увидеть сестру короля Нуады, — виновато произнесла Нуала, опуская взгляд на собственные ладони.