Навеки твой

Она бросила на него удивленный взгляд и не обнаружила никакого цинизма. Юдит: что ты имеешь в виду? Ханнес: взять небольшую паузу и побыть порознь. Полезно, чтобы привести мысли в порядок. И снова почувствовать стремление друг к другу. Юдит с почти нескрываемой радостью: да, Ханнес, в этом что-то есть! Ханнес: большая любовь тоже требует воздуха, чтобы раскрыться во всю силу. Юдит: да, Ханнес. Это мудро, очень мудро. Она не могла не поцеловать его. Поэтому свернула на автостоянку.

— Но сегодня ты останешься на ночь у меня, — заявила Юдит.

— Если ты позволишь, — парировал он.

— Ты не обязан спрашивать, ты должен это сделать.

4 фаза

1

Свою вторую половинку Юдит могла наблюдать на примере того, как проворно она влезла в первую. Вместе они одну за одной продавали дорогие лампы, потели на степ-аэробике в обеденный перерыв, копались после работы в книжных магазинах и бутиках, вечером не опускались до того, чтобы тупо пялится в телевизор, обмирая от восторга от Джеймса Бонда и передачи «Германия ищет суперзвезду», питались пиццей и шаурмой, чокались кьянти и были в полном согласии с самими собой, прекрасно уравновешивая свою хозяйку.

Юдит хотя и удивлялась, отчего это от Ханнеса третий день нет никаких известий, однако ни одна из ее половинок не взялась бы утверждать, будто затянувшийся тайм-аут в их отношениях был ей неприятен. Только забравшись под одеяло и прислушавшись к себе, она обратила внимание на промелькнувшее едва ощутимое движение от живота до головы, потом снова вниз и дальше до внезапно похолодевших пальцев ног. Конечно, это ощущение было слишком слабым, чтобы его можно было назвать тоской, но у него имелась еще пара дней, чтобы оформиться до настоящего сильного чувства.

В среду Юдит впервые за прошедшие дни перемолвилась с ученицей:

— Бьянка, поздравляю вас с внушающим уважение объемом груди, но здесь всего лишь магазин по продаже светильников, и вы спокойно могли бы носить бюстгальтер.

— Да, госпожа начальница, но, простите, здесь очень жарко, — вяло попыталась объясниться Бьянка.

— Поверьте, вы возбудите гораздо больше интереса к себе, если не станете выставлять на показ все свои прелести разом.

Бьянка: вы плохо знаете мужчин. Кстати о мужчинах. Госпожа начальница, почему ваш друг перестал к нам заходить? Юдит: он отлучился по работе, в Лейпциг. Бьянка: тем не менее сегодня он был здесь спозаранку. Юдит: нет, этого не может быть, потому что Лейпциг находится в Германии. Бьянка: он действительно проходил мимо и хотел разглядеть что-то через витрину. Юдит: нет, Бьянка, вы его с кем-то спутали. Бьянка: в таком случае, госпожа начальница, в витрину заглянул некто, как две капли воды на него похожий. Юдит: ну хорошо, хорошо. А завтра, прошу вас, постарайтесь все же явиться в бюстгальтере!

2

Вечером Юдит встречалась с Гердом и его коллегами из Института графики на Мерцштрассе. Куда пропал Ханнес? — услышала она вместо приветствия. Юдит: в командировке в Лейпциге. Герд: ах, как жаль. В его интонации Юдит уловила откровенные нотки, а не формально-вежливую отговорку, и это не могло ее не обеспокоить. Она почувствовала маленький выпад против своей второй только недавно вновь обретенной половины.

Через четыре часа, прощаясь, Герд совершил еще одну неловкость: ты всегда особенная, но сегодня будто вылезла из самой себя. Юдит: ну спасибо. Темы разговоров (о пыли, о матерях, о яблоневой минирующей моли, о повторном рождении) явно не способствовали раскрытию ее талантов. Юдит: мне было хорошо с вами, вечер удался.

Полуулыбка на губах — отпечаток приятного, уютного вечера — сохранялась и когда она щелкнула замком парадной двери дома, и когда поднялась на лифте на мансардный этаж, и когда нажала светившуюся в темноте светло-красной точкой кнопку, которой зажигался свет на лестничной клетке. И тут у нее непроизвольно вырвался резкий крик. Связка ключей выпала из рук и с громким дребезжащим звоном упала на каменный пол. Будто разбилась толстая стеклянная стена. Перед дверью сидел на корточках какой-то человек. Заметив ее, он выпрямился и направился к ней. Первая мысль: бежать прочь и звать на помощь, но парализованный шоком мозг лишил тело способности действовать.

— Любимая, — глухо и тихо произнес человек.

— Ханнес, ты? — с трудом выдавила Юдит. — Ты сошел с ума! — Сердце едва не выпрыгивало у нее из груди: — Что с тобой? Что ты тут делаешь? — Только сейчас она заметила у него в руках букет огромных черных роз. Он направил его стеблями в ее сторону, точно оружие.

— Я ждал тебя. Ты пришла поздно, любимая, очень поздно!

— Ханнес, ты в своем уме? Ты не должен был этого делать. Ты меня до смерти напугал. Почему ты не в Лейпциге? Что здесь ищешь?

Юдит было тяжело дышать. Ханнес положил цветы на пол и протянул к ней руки. Она подалась назад.