Наверно, я еще маленький

Виталик прикусил губу, зажмурился от боли и на секунду замер.

– Ты ведь не смотришь футбол, верно? И вы с Пашей не встречаетесь в эту пятницу?

Виталик закатил глаза.

– Ой, отвалите от меня оба! Он попросил тебе соврать. Не знаю зачем.

Виталик соскочил с подоконника и сел за парту. Начался урок. Но я, разумеется, думал не об уравнениях и дробях, а о том, что скрывает мой лучший друг. Что такое страшное он не может мне сказать? Он мне что – не доверяет?

– Ты мне что – не доверяешь? – запел я свою песенку на последней перемене.

– Доверяю, – Паша улыбнулся.

– Тогда почему ты не говоришь мне, что случилось?

– Не хочу! Я что, должен обо всем тебе докладывать? У меня что, не может быть в организме ни одной молекулы, не изученной тобой? – Паша начинал раздражаться.

– Да-а-а… Биология даром не прошла.

– Ты мне тоже наверняка чего-то не говоришь. Это нормально!

Я задумался. У меня вроде не было секретов от лучшего друга. Разве что…

– Ты прав. У меня есть тайный брат-близнец, тайная жизнь, и я со временем молодею! Хватит чушь пороть! Я тебе говорю абсолютно все. Хочешь, расскажу о том, как я в детстве писался и как меня это психологически травмировало? – я скорчил ироническую гримасу, хотя знал, что Паша этого не любит.

В общем, домой я вернулся в плохом настроении, пообедал, послушал плеер, сел за уроки. Есть ли что-то, чего я не доверяю Паше? Доверять сложнее что-то плохое… Что-то хорошее доверять легко. Когда мне было семь лет, я на даче порвал кружевную шляпку одной гадкой девчонки. Ей было пять. Я порвал шляпу и бросил ее в крапиву. Просто так. От злости. Меня потом папа за это чуть не убил. Так… что у меня еще было плохого? Я раньше часто ссорился с папой, и он меня за уши тянул. Это было больно и унизительно. Еще я не хочу стать похожим на своих родителей, хоть и люблю их. От этой мысли мне стыдно. Паша все это знает! Должно быть еще что-то. И есть. И от меня не убудет, если я признаюсь в этом: в прошлом году я влюбился в нашу новую учительницу английского. Не так, чтобы страдать, но влюбился. Я не говорил Паше, но могу сказать. А вот… я подумал об одной вещи… Да нет, Паша и это бы выдержал. Все! Я могу признаться во всем. Хорошо, что я не маньяк-убийца.

Я снял трубку и позвонил Паше домой. Подошла его мама.

– Ирина Ивановна, здравствуйте! А можно Пашу?

– Да, дружочек, сейчас позову, – я услышал, как Пашина мама шагает по коридору. – Жаль, что у него в пятницу вечером зубной. Ну, посмотрите свой футбол в следующий раз. Передаю трубочку.

Я разинул рот, словно сам попал к зубному.

– Ну чего? – Паша взял трубку.

– У тебя зубной? Всего лишь зубной?

– Ага.

– А мне ты мозги запудрил, чтобы…

– Ага. Чтобы ты глубоко задумался о доверии и признался мне во всех своих страшных грехах. И особенно в том, что влюблен в нашу училку! – Паша засмеялся. – Жаль, что мама все испортила. А то ты ведь позвонил, чтобы признаться, да?

– Я не влюблен в училку!

– Значит, есть еще более страшные тайны? Признай!

– Не-а. Никаких тайн. После врача, кстати, позвони. Признаешься в том, что ты, как маленький, боишься зубы лечить, вот мне ничего и не сказал… Чтобы не пришлось признаваться…

– Я не боюсь! – неправдоподобно возмутился Паша.

– Ага. А я не влюблен в училку.

Ребенок января

Я забрался на подоконник с ногами, чтобы удобнее было наблюдать за улицей. К вечеру все прохожие куда-то исчезли, никто теперь не топтал выпавший снег, и казалось, что, кроме снега, в этом городе больше ничего не осталось. Кто же тогда поздравит меня с днем рождения, если все пропали и все пропало? Я всегда расстраивался, что у меня день рождения зимой, прямо после Нового года. Во-первых, потому, что мои друзья на каникулы разъезжались кто куда, во-вторых, после Нового года праздновать что-то еще просто лень, ну а в-третьих, кому охота быть ребенком января?

Хорошо быть ребенком апреля, как мой друг Емеля, сентября, как Паша, июля, как Юля. Правда у меня нет знакомых с именем Юля, это я для рифмы прибавил.

В школе мы обычно отмечаем дни рождения. Имениннику дарят много всякой всячины, а на стенгазете делается специальный конвертик, куда кладут поздравительные открытки. Но у меня день рождения в январе, поэтому мне ничего не дарят, и в мой конвертик после каникул уже никто ничего не кладет. Я каждый раз жду-жду-жду, но каждый раз ничего не получаю. Иногда Паша опускает в конверт открытку, на которой нарисован пушистый кот у камина, а сверху надпись: «Желаю тебе найти теплое место». И что он привязался ко мне с этим котом?

День рождения в школе не единственный праздник, когда мы посылаем друг другу открытки. Есть еще день всех влюбленных в феврале. Но это хуже. Когда на мой день рождения никто мне ничего не присылает, я списываю это на то, что после каникул все забыли про такую мелочь. Но когда на день святого Валентина в мой конверт не попадает ни единой валентинки, я готов умереть от горя. Меня никто не любит!

А Паша, как назло, всякий раз получает дюжину анонимных признаний. И в день рождения его конверт тоже всегда набит поздравлениями.