Навигатор

Марат и Салават никогда не расставались. Братья были очень похожи, и думали совершенно одинаково, да и характер один на двоих. Обоих иногда называли в шутку сиамскими близнецами. Казалось, что даже мысли друг друга читали — не успеет один что-то сказать, а второй уже знает, что услышит. А уж сколько раз в один голос отвечали на вопросы, будто и правда некогда были единым организмом.

Когда Марат обратился к Арсению в поисках работы, тот после беседы не отказал, но сообщил, что берёт лишь одного, никаких братьев, сестёр, тётушек и дядюшек. Татарин пытался убедить кэпа, что брат такой же сильный и выносливый, а сам худенький, места много не занимает и кушает совсем чуть-чуть, но капитан остался неумолим. Пришлось согласиться, но новый матрос всё же провёл на судно брата, спрятав в трюме. Иногда они менялись местами — то один в кубрике спит, то другой. Как в старинном анекдоте про китайских таксистов, которые жили по одному паспорту и работали сутками напролёт — пока один таксовал, второй отсыпался в багажнике. И никто даже не заподозрил, что это два разных человека, братьев не отличить друг от друга.

Но однажды капитан Туполев спустился в трюм и, передвинув тюк с тряпьём, предназначенным для липового старьёвщика, вдруг увидел спящего Марата. Ох, как ругал кэп нерадивого лодыря. Надо же! Все работают, а он тут отсыпается.

Арсений вытащил нарушителя на божий свет, вызвал всю команду, чтобы отчитать перед всеми нерадивого матроса, и вдруг с удивлением увидел его двойника. Тот, мокрый от пота, не лодырничал, а честно работал. А рядом стоял другой, сонный и с помятым лицом. Сеня едва с ума не сошёл, когда это увидел. Братья начали сбивчиво рассказывать, кто они такие и почему не могут жить друг без друга и зачем пошли на такой обман. Тупой расхохотался до слёз и поставил Салавата на довольствие. С тех пор оба брата служили на шхуне на законном основании.

После этого случая оба полюбили Арсения, как родного отца.

Иногда капитан использовал братьев, чтобы запутать и отвлечь служителей закона. Раза два, бывало, на борт поднимался наряд водной полиции, а из трюма не успевали убрать запрещённый улов. В таких случаях на сцену выходили близнецы. Сначала один, а затем второй. Марат проходил с кормы, а Салават с носа. Полицейские были фраппированы — как это татарин так быстро успел переместиться! В конце представления братья появлялись вместе и едва ли не раскланивались, как заправские клоуны, и гости вовсе забывали о своей задаче и начинали расспрашивать, задавая глупые вопросы. А в трюме или избавлялись от улова или тщательнее прятали запретные плоды инопланетной оккупации. Полицейские уходили довольные и весёлые — как в цирке побывали.

Так близнецы и стали родными в этом сплочённом коллективе.

* * *

«Медуза» вышла из устья реки, обошла острова и пошла на юг. Златан дал примерные координаты. Так и сказал — «примерные координаты я тебе дам»— и обозначил квадрат между 65 и 55 градусами южной широты и 30 и 50 градусами западной долготы. Большой такой квадратик. Иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что.

Альбека столь размытые координаты нисколько не удивили, а даже как-то и обрадовали. У Романа сложилось такое впечатление, что чернокожий штурман облегчённо вздохнул, когда сообразил, что нет нужды прокладывать маршрут до конкретной точки, а можно целиться в огромный квадрат.

Альбек уединился в штурманской каюте и начал колдовать над картой. Когда маршрут был готов, шхуна, совершив поворот оверштаг, пошла курсом юго-запад. Штурман с видом повелителя мира стоял на носу и смотрел вперёд. Увидев навигатора, он улыбнулся.

— Всё хорошо, мы быстро будем место.

— Ты уверен?

— Конечно. Я по своя лоция ходить много-много, там отмечен все мель и любой опасность. Старый лоций, но удобный.

— Будем надеяться,

— Ветер нам помогать!

Роман вернулся к Залатану.

— Не нравится мне этот штурман.

— Мне тоже, но мы уже сделали выбор. Мы выбрали меньшее зло. Тот старик, хоть даже и бог, но баб на корабле я не потерплю. Уверен, что твой капитан то же самое сказал бы.

Вскоре африканский берег растаял за кормой, но облака тумана всё ещё висели над горизонтом. Навигатор с облегчением подумал, что наконец-то оторвались от этого чертового континента — больше не мог видеть этих проклятых амфибий.

Два дня «Медуза» шла, как заведённая, но ветер резко утих, скорость упала. Ещё день корабль двигался еле как, один-два узла в час. Поверхность была идеально гладкой, и блестела под ярким солнцем, как отполированная, лишь изредка небольшая рябь нарушала спокойствие океана.

Златан был мрачен, как господь бог в тот день, когда Адам спёр яблоко в Эдемском саду. Он стоял, скрестив на груди руки, и смотрел в ясную даль. Глаза предвещали недоброе.

— Целый день почти полный штиль, а ветер всё слабеет. Этак мы можем застрять здесь надолго. Вот когда я порадовался бы крепкому шторму. Кок, позови, пожалуйста, штурмана.

Альбек явился незамедлительно.

— Что тут творится? — накинулся на него серб. — Почему ветра нет? В океане всегда ветра, насколько я знаю.