Почему-то думал, что у предков Виала теперь две могилы будут. Друг хмыкнул и постучал костяшками по постаменту. Договариваться пришлось не только с каменщиками. Жрецу тоже пришлось занести оплату. Без должного ритуала камень нельзя перенести. Только жрец может утихомирить духов. И не абы какой, а только жрец Мефона.
Благо, что Виал знаком с Макулой.
Скидки тот не сделал, паршивец.
Камень с могилы предков перенесли сюда, он стал частью постамента. Опорой колонны. Как прошлое подпирает будущее. Пройдут года, род Виала может исчезнуть, возродиться. Колонна эта будет стоять сто лет, двести. Пока не отвалятся мраморные плитки облицовки. Пока крестьяне или циралисцы не используют камень для строительства. Многое может произойти.
Движение, изменения.
– Сейчас здесь стоит колонна, – говорил Виал, – потом будет лежать мой прах. Или не будет. Сами знаете. Судьба. Потомкам достанется это уютное местечко. Или не достанется. Судьба. Понимаете.
– Какие потомки, тебе бы жениться, – фыркнул Эгрегий.
– Найдутся, – Виал скривился.
– Наследники слетятся к ложу покойного.
Эгрегий взглянул на Хенельгу, уловив в ее замечании скрытый намек.
– Не важно, – Виал махнул рукой. – Пока живы, наслаждаемся этим сладким вином, этими горькими маслинами. Тенью в этот жаркий весенний день. Что еще надо для человека?
Друзья переглянулись. Все понимали, что конкретно этому человеку уютное место под кипарисом не интересно. Ему плевать, где окажутся его кости, будут ли совершать возлияние в его честь. Важнее слава.
И пусть слава ушла от навклера, досталась легату. Не по чину навклеру прослыть берущим города, не это главное. А тот фундамент, что он заложил в основание колонны.
Потомки найдутся. Верно Хенельга говорит, что их искать не придется.