Navsegda

хотели коричневый рис. — Он показал мне язык, затем продиктовал мой адрес, свой

номер мобильного и повесил трубку.

Потом мы съели привезенный заказ. Дважды звонила Анна. Бен смешил меня, и я с

ним то хихикала, то хохотала до колик в животе. Мы целовались и поддразнивали друг

друга, дрались из-за пульта. Когда стемнело и настало время «сделай-или-умри», я решила

избавить нас от всяких неловких недопониманий и расставить все точки над «и»:

— Я хочу, чтобы ты остался у меня на ночь, но заниматься с тобой сексом не буду.

— Почему это ты думаешь, что я хочу заняться с тобой сексом? Может, я хочу,

чтобы мы были друзьями, — притворно возмутился Бен. — Тебе такое даже в голову не

приходило?

Я не посчитала нужным на это ответить.

— Ладно. Конечно же, я хочу заняться с тобой сексом, но попридержу руки при

себе.

Перед тем, как лечь с ним в постель, я тщательно обдумала, что надеть. Так как

сексом я заниматься пока была не намерена, неглиже и обнаженка исключались. Однако

несексуально выглядеть мне не хотелось. Мне всё равно хотелось вызывать желание.

Поэтому я остановила свой выбор на крохотных шортиках и майке. Осмотрев себя в

зеркале перед выходом из ванной, я порадовалась, что выгляжу как бы невзначай

сексуальной, хотя ни о каком «невзначай» тут и речи быть не могло.

Войдя в спальню, я обнаружила, что Бен уже лег в постель. Он снял рубашку, но

был накрыт одеялом. Я пристроилась рядом и положила голову ему на грудь. Он чмокнул

меня и повертел головой в поисках выключателя.

— О, зацени! — Я дважды громко хлопнула в ладоши, и свет погас. — Установила

несколько лет назад в качестве подарка для гостей вечера. — Никогда потом не

пользовалась этой штукой и почти забыла о том, что она вообще у меня есть.

Бен был поражен до глубины души:

— Ты самый классный человек в мире. Правда. Самый классный.

Наши глаза постепенно привыкали к кромешной темноте, как вдруг раздалось

жужжание и мигнул свет. Мой мобильный.

«Он ВСЁ ЕЩЕ У ТЕБЯ?» — прочитала я сообщение от Анны.

Я вырубила телефон.

— Анна, я полагаю? — спросил Бен, и я кивнула. — Она, наверное, извелась от

любопытства, с кем ты там.

— Вскоре узнает, — ответила я.

Бен положил палец под мой подбородок и мягко поднял мое лицо к своему. Я

поцеловала его. И еще раз. И страстнее. Не прошло и десятка секунд, как наша одежда

разлетелась по сторонам. Кожа Бена была теплой и мягкой, а тело — крепким и сильным.

— Ой! — воскликнула я. — Парковочный счетчик. Ты достаточно денег кинул?

Что, если тебе выпишут штраф?

Бен вновь притянул меня к себе.

33

— К черту штраф. Я не могу от тебя оторваться.

Мы долго ласкали друг друга, но мне каким-то образом удалось сдержать слово. Я

не переспала с ним в ту ночь. Очень хотела. И едва удержалась. Наши тела молили о том,

чтобы я переменила решение, но я этого не сделала. Сама не понимаю, как устояла. Но я

устояла.

Не помню, в какой момент я уснула, но помню, как Бен прошептал:

— Не знаю, слышишь ли ты меня, но… спасибо тебе, Элси. Со мной только в

детстве было такое, чтобы от волнения я не мог уснуть.

Я не открыла век, но не смогла сдержать широкой улыбки.

— Вижу, ты улыбаешься, — прошептал Бен, фыркнув от смеха.

Я продолжала крепко сжимать веки, поддразнивая его.

— Ну ладно, — прижал он меня к себе. — Мы можем играть в эту игру вдвоем.

Когда утром Бен ушел на работу, я видела, как он снимает с лобового стекла

квитанцию на штраф и смеется.

ИЮНЬ

В здании очень холодно. Морозный воздух чуть ли не потрескивает. Тут так

холодно, потому что здесь держат мертвые тела? Я тут же вспоминаю, что здесь,

наверное, лежит тело Бена. Мой муж теперь — мертвое тело. Раньше всё мертвое казалось

мне отталкивающим, а сейчас мой муж мертв.

Мы с Анной позвонили в офис мистера Ричарда Павлика. Высокого худого

мужчины с совершенно непримечательным лицом и огромными усами. На вид ему около

шестидесяти.

В кабинете мистера Павлика спертый воздух. Люди, приходящие к нему,

переживают худшее время в своей жизни, и мне не понять, почему он не проявит немного

такта и не добавит сюда удобств. Даже стулья тут отвратительны. Низкие и странно

продавленные. Мой центр тяжести в них перемещается чуть ли не на колени.

Я пытаюсь слушать непрекращающийся гундеж мистера Павлика, наклонясь на

стуле вперед, но спина начала болеть и я откидываюсь на спинку. Моя поза не подобает

леди. Она предполагает спокойствие и беспечность, чего я лишена. Я не спокойна и не

беспечна. Я сажусь прямо, кладу руки на колени, сжимаю зубы и терплю. Так я планирую

провести всю свою оставшуюся жизнь.

— Мистер Павлик, при всем моем уважением к вам, — прерываю я его, — Бен не

хотел, чтобы его кремировали. Он хотел, чтобы его похоронили в земле.

— Оу. — Он опускает взгляд на лежащие перед ним страницы. — Миссис Росс

указала кремацию.

— Я — миссис Росс.