Navsegda

Мы не опоздали, но и не приехали рано. Во всяком случае, не так рано, как

полагается приезжать жене покойного. Сьюзен наблюдает за тем, как я иду к могиле. Она-

то, вероятно, прибыла чуть ли не на час раньше. Мне хочется объяснить ей, что я

припозднилась, потому что почти передумала ехать сюда, потому что отказывалась сесть

в машину. Потому что, бросившись на газон перед домом, призналась Анне, что искренне

верю в то, что если поеду на похороны Бена, то он никогда ко мне не вернется. Я заявила

ей, заливаясь черными от туши слезами, что хочу остаться дома и ждать. «Я не могу его

бросить», — твердила я, словно мое присутствие на похоронах будет предательством, а не

почтением его памяти.

Мы приехали вовремя только потому, что Анна подняла меня с земли, посмотрела

мне в глаза и произнесла: «Он никогда не вернется. Поедешь ты сейчас на похороны или

нет. Садись в машину. Это последнее, что ты можешь сделать вместе с ним».

Сейчас Анна стоит рядом со мной, одетая в черный брючный костюм. Рискну

предположить, что она оделась так, чтобы не затмевать сегодня меня, как будто это — моя

свадьба. На Сьюзен черные кофта и юбка. Она окружена молодыми мужчинами в черных

костюмах и несколькими женщинами постарше в черных или темно-синих платьях. Мы

стоим на траве. Шпильки моих туфель погрузились в землю. Такое ощущение, будто меня

засасывает трясина. Любое движение ног сопровождается вытаскиванием шпилек из

земли, вскапывающих ее наподобие мини-лопаток. Разрыхляющих кладбищенскую

землю.

Я слышу голос пастора. Слышу, но не разбираю слов. Наверное, этот же пастор

проводил службу, когда несколько лет назад хоронили отца Бена. Я не знаю, к какой

конфессии он относится. Не знаю, какой религии придерживается Сьюзен. Я знаю лишь

то, что пастор вещает о жизни после смерти, в которую я не то чтобы верю, о боге,

которому я не доверяю. Я стою с опущенной головой, украдкой поглядывая на

незнакомых вокруг людей. Мне и в голову не приходило, что я буду присутствовать на

похоронах своего собственного мужа — Бена или того, кого воображала себе до встречи с

ним. Но если бы приходило, то вряд ли бы я представляла на этих похоронах незнакомых

мне людей.

Я обвожу взглядом предположительных дядюшек и тетушек, двоюродных братьев

и сестер, соседей. Я бросаю попытки угадать кто из них кто, потому что, гадая, чувствую

себя так, словно совсем не знала Бена. Но я знала Бена, просто с этой частью его жизни

еще не была знакома.

Моя сторона собравшихся выглядит как студенческая братия на школьном балу.

Это друзья Бена и его сосед по квартире. Молодые парни, в гардеробе которых есть всего

один приличный костюм, которые каждый вечер ужинают пиццей и допоздна играют в

видеоигры. Таким был Бен, такими парнями он себя окружал. Хорошо, что они сейчас

здесь, какими бы безличными и безымянными не ощущались в этой толпе.

Анна — единственная присутствующая здесь женщина моего возраста. Бен не

водил особо дружбы с девушками, а его бывшие подружки тут были бы некстати. Кое-кто

из моих приятельниц, тех, что знакомы с Беном или ходили вместе с нами на свидания,

предложили прийти на похороны. Я попросила Анну передать им: «Спасибо, но нет». Как

мне вести себя с ними в такой ситуации? Как исполнять обязанности хозяйки там, где я

ощущаю себя гостем?

63

Пастор замолкает. Я понимаю, что настала моя очередь говорить, и чувствую

облегчение, когда он жестом передает слово Сьюзен.

Подойдя к краю могилы, свекровь открывает папку. Мне тоже нужно было

принести такую? Я почти не подготовилась. Мне было так тяжело, так муторно думать об

этом, что я и не думала. Я не подготовила речь, решив, что сочиню ее на ходу. Ничего нет

хуже того, чтобы лежа в постели думать о том, что произнести над мертвым телом своего

мужа. Во всяком случае, так я считала, пока не увидела подготовленную Сьюзен

идеальную папочку. Свекровь не плакала над ней и не терзала ее. Не скручивала и не

загибала в беспокойстве углы. Эта папка — прямая как доска. Уверена, слова на бумаге в

ней даже не написаны от руки. Уверена, они напечатаны.

— Хочу сначала поблагодарить всех присутствующих здесь. Вряд ли кто-то из вас

хотел именно так провести это субботнее утро. — Она посмеивается над своими словами,

и мы подфыркиваем в ответ, чтобы она могла продолжать. — Кто-то из вас был со мной

несколько лет назад, когда мы с Беном поминали Стивена, и я тогда говорила, что Стивен

хотел бы, чтобы мы наслаждались тем днем. Хотел бы, чтобы мы улыбались. Я знала это

совершенно точно, потому что мы с ним говорили об этом перед его смертью. Мы лежали

вместе в больнице, зная, что лучше ему уже не станет, что его конец близок, и он сказал

мне то, что впоследствии передала вам я: «Пусть будет весело, Сьюзи. У меня была

веселая жизнь, пусть и похороны будут веселыми». Я не смогла разделить с Беном его