Навсегда оффлайн

Почему-то это совсем меня не подбодрило. Я думала, когда мы найдем и поймаем Паркера, все вернется на свои места. Но сейчас я не могла представить, что когда-нибудь снова почувствую себя нормально.

– Видимо, ты получишь свое повышение. Вернешься в Лондон. Поздравляю, – пробормотала я. – Что будет с Чарли?

– Мы взяли его под стражу и можем предъявить обвинения в шантаже, пока ждем криминалистов, чтобы совместить его с любым из вещественных доказательств с мест преступлений.

Я обхватила голову руками.

– Что еще? – спросила я.

– Колесо не сильно пострадало, они должны починить его и запустить к летнему сезону.

– Итак, мой единственный сотрудник – серийный убийца, мои кавалеры мертвы, и теперь мэрия подаст на меня в суд. Есть еще хорошие новости?

– Боюсь, твоему фургону конец, – добавил Лайонс.

Мне было все равно. Я перестала слушать и уставилась на доску. Эти имена, грубо нацарапанные голубым маркером, были людьми, людьми, которых я знала, или мне казалось, что знала, по крайней мере, пару часов. Что бы они ни сделали, они этого не заслуживали. Чарли, которого я считала своим другом, предал меня. Хуже того, Лайонс утверждал, что он действительно был хладнокровным убийцей.

– Это я во всем виновата, – тихо произнесла я. Я чувствовала, как на глаза снова наворачиваются слезы, и с силой потерла их в очередной тщетной попытке остановить неизбежное.

– Гвен, это не так, правда. Ты не брала нож и никому не причиняла вреда. Я знаю, что это ужасно, но ты не должна винить себя.

– Ты не понимаешь, да? – выпалила я.

Лайонс подошел и обнял меня одной рукой.

– Я понимаю, правда. Ты ведешь себя так, будто тебе все равно, шутишь, но я знаю, как это страшно.

Я уткнулась лицом ему в грудь. Казалось, это место создано по форме моей щеки, как старое кресло, которое сохраняет форму своего хозяина спустя годы знакомства с его ягодицами. Кажется, я начала плакать, потому что Лайонс гладил меня по спине и повторял «все хорошо» словно мантру, прямо как Ной. На мгновение мне захотелось, чтобы он оказался рядом, чтобы это была его рука вокруг моего плеча, чтобы я вытирала глаза его рукавом. Мне хотелось, чтобы он сказал мне, что это был всего лишь плохой сон, а потом отругал меня за испачканную тушью рубашку. А потом мы бы свернулись клубочком у него на диване и ели бы плохую пиццу и смотрели еще более ужасные сериалы.

Я так хотела снова оказаться там, вместо того чтобы находиться здесь, что почти убедила себя, что полицейский участок – это иллюзия, а Ной, его телевизор, его пицца и его руки настоящие. Если я никогда больше не открою глаза, я могу быть там вечно.

Я хотела, чтобы исчезло все остальное. Я хотела никогда больше не покидать его объятий.

И, черт возьми, я очень, очень хотела еще один карамельный батончик.

Я открыла глаза, и реальность медленно обрела очертания. Я все еще была в холодном, полупустом кабинете полицейского участка. Я стряхнула с себя руку Лайонса.

– Не надо. Просто не надо. Извини, но ты меня совсем не знаешь. Ты ничего обо мне не знаешь.

– Эй, ну что ты, все в порядке, – мягко начал Лайонс.

– Да, ты продолжаешь это повторять. Я знаю, что все в порядке. Мне не нужно, чтобы ты об этом говорил.

Лайонс отошел назад.

– Гвен, у нас есть психологи, с которыми ты можешь поговорить.

Я не хотела разговаривать с психологом. Я всего лишь хотела подумать о чем-нибудь другом, переключить мозг и не думать обо всем этом.

– Все, что мне нужно, это напиться и полежать в ванне.

Я хлопнула себя по лбу, вспомнив, что у нас дома абсолютно нечего выпить. Сара обычно отвечала за закупки, но она переезжает, и все организационные домашние обязанности остались на мне. Учитывая убийства и так далее, это явно не входило в топ моих приоритетов.

– Сколько сейчас времени? – уточнила я.

– Почти полночь, извини.

– Черт, – вздохнула я. – Ты говорил, у тебя есть выпивка покрепче? Спорим, у детектива Форрестера должна быть втихаря припрятанная бутылочка виски под столом.

Лайонс почесал затылок.

– Да, есть тут кое-что подходящее, – протянул он.

С минуту пошарив в нижнем ящике шкафа с документами, он торжествующе вытащил полупустую бутылку «Малибу».

– Наконец-то это детектив Лайонс, с которым мы сработаемся, – заявила я, забирая у него бутылку и делая жадный глоток. – Где ты это взял?

– Конфисковал.

– Ворвался на пляжную вечеринку подростков? – сострила я, вытирая рот; тошнотворный вкус кокоса вызывал наполовину отвращение, наполовину наслаждение. По вкусу ликер напоминал молочный коктейль с ароматом крема от загара.

Я протянула бутылку Лайонсу. Он покачал головой, но я продолжала держать ее перед ним, пока он не сдался. Лайонс взял большую кружку с одного из столов и налил туда «Малибу».

– Твоя? – спросила я. Я заметила, что кто-то пририсовал маркером большой жирный ноль рядом с единицей на надписи «Отец № 1».

– Мне кажется, Форрестеру это купила жена. Он с командой в Льюисе. Мы здесь одни.

– Форрестер правда считал, что я убийца?