Навсегда твой

Птица потёрлась о мою руку, взяла со стола записку Минервы и бросила на раскрытый блокнот.

— Да, Хоуп, спасибо, — я убрал записку. — Выбери, что хочешь.

Сова снова проделала то же самое.

— Хоуп, ты рехнулась? — я начал раздражаться и отбросил записку подальше, отпихнув в сторону птицу.

Сова взглянула на меня, ещё раз ухнула, прошлась по столу, подняла записку и опять опустила передо мной. Это заставило задуматься. Эни говорила, что Хоуп очень умная птица и никогда ничего не делает просто так, что с лихвой компенсирует её невзрачный вид.

«Чем Мерлин не шутит», — подумал я, направил палочку на кусочек пергамента и произнёс заклинание, проявляющее сознательно скрытые записи.

К моему крайнему удивлению это сработало и под ровными красивыми буквами проявились другие, написанные неуверенным шатким почерком.

«Папа, в восемь тридцать у Гремучей Ивы».

Я посмотрел на сову, та довольно прикрыла глаза.

— Теперь можешь забирать вообще всё, ты молодец, — сказал я и почесал её загривок.

Сова издала пару клекочущих звуков, и, так ничего и не взяв, вылетела в окно. Я задумался. Что же я скажу дочери? Ещё неделю назад мы были у неё вместе с Эни, и вот теперь… Меньше всего хотелось лгать Лили, но и правда была не лучше. Когда моя дочь хмурится, делает безразличное лицо или смотрит мимо меня, если ей неприятен разговор, я теряюсь. У меня не получается как следует отругать или наказать её, когда она действительно виновата, ну а о том, чтобы сделать ей больно, поведав, что её мама ушла от меня, вообще не было и речи.

Планируемый перед сложным разговором с Минервой отдых, откладывался как минимум до следующей ночи. Тревога и тоска усилились, а сон, не смея мешать этим грозным дамам, бесследно улетучился. Я погладил обложку дневника. Провести ночь, переживая за девочку Эни гораздо лучшая перспектива, нежели считать минуты, мысленно доканывая себя. Я вернулся к картинке, за которой следил, когда меня прервала Хоуп.

Эни уже в кабинете профессора МакГонагалл, она сидит, сжавшись в кресле, кусает губы и мнёт в руках носовой платок. Слёз нет, но её глаза всё ещё чуть припухшие и руки немного дрожат. Девочка старается не встречаться взглядом с Минервой, предпочитая рассматривать стены кабинета.

— Как это понимать, Эни? — гневно сказала МакГонагалл. — Профессор Слизнорт жаловался, что ты совершенно забросила его предмет. Я нигде не нахожу тебя, и даже Лили не может мне внятно объяснить, куда ты подевалась, а ты в это время носишься по школе, словно какой-нибудь шкодливый мальчишка. Что с тобой происходит?

Минерва остановилась напротив Эни и сложила руки на груди, дожидаясь ответа. Эни продолжая проявлять живой интерес к стенам, твёрдо сказала,

— Мне не нравиться зельеделие, я же не могу себя заставить.

Профессор наклонилась.

— Эни, посмотри на меня.

Девочка нехотя перевела взгляд на учителя. Платок в её пальцах уже стал похож на ком, состоящий из одних только складок.

— Профессор Слизнорт говорит, что ты была его лучшей ученицей, и тебе нравился предмет.

— Теперь нет, — скулы Эни нервно задвигались под кожей.

МакГонагалл переместилась за свой стол, внимательно посмотрела на Эни и, понизив голос, спросила,

— Ведь этому есть объяснение, не так ли?

Эни запихнула платок в карман мантии, выпрямилась в кресле и сжала его подлокотники.

— Иногда пристрастия меняются, профессор, а всего знать невозможно, поэтому следует от чего-то отказаться.

Мне казалось, что я могу читать мысли профессора МакГонагалл, они все отражались на её лице. Кроме того, я хорошо вспомнил, какой была Эни Блэкстоун в школе.

Профессор постучала ногтем по столу. Она была уверенна, что у этой девочки определённо что-то случилось, но та упорно не хочет рассказывать. Минерва решила, во что бы то ни стало добиться ответа. Дети порой из-за самых незначительных поступков и обид, могут наделать больших глупостей.

— И к чему же теперь у тебя лежит душа, Эни?

Эни встала и подошла ближе к столу Минервы.

— Профессор, научите меня трансформации.

Минерва была озадачена.

— Я и так всё время учу тебя этому.

— Нет, — Эни резко мотнула головой, коса расплелась и волосы рассыпались по плечам непослушными прядями. — Я видела, что Вы можете обращаться в кошку, я тоже хочу как Вы.

Минерва подпёрла рукой щёку и стала пристально изучать лицо девочки. Эни удивляла всё больше. С самого её появления здесь, Минерве не удавалось просчитать, что она выкинет в следующий момент. С одной стороны, она чтила школьные правила и не была замечена ни в каких шалостях или неблаговидных поступках, но с другой — если уж что-то она вбивала себе в голову, то добивалась этого любыми путями. То, что она просила сейчас пугало не столько сутью желания, сколько решительностью, с которой Эни это произнесла, но нужно было попытаться её отговорить.

— Анимагия — весьма сложная наука, — осторожно начала профессор. — Мы даже предположить не можем, какую форму нам подарит это знание. Больше того — это занятие не для детей. Для начала тебе придётся окончить школу, так что подбери пока для себя иное увлечение.