Навсегда в твоем сердце

Маркиз поднял крышку корпуса гальванического элемента и открыл его внутреннюю начинку, состоящую из медных и железных квадратных ячеек. Выбрав сосуд, он налил внутрь мощный кислотный раствор, чуть отстранился, когда вверх взметнулись горячие едкие пары, образовавшиеся от химической реакции кислоты с металлами, и вернул крышку прибора на место. Затем взял стеклянный цилиндр длиной около шести дюймов и шириной три дюйма, поместил в него поташ — смесь промоченного дерева и золы — и, заткнув пробками оба конца цилиндра, установил его на держатель, в каждый конец которого вставил медную проволоку. Намотав провод на медную клемму на конце батареи, дающей положительный заряд, он надел кожаные перчатки, обшитые тонким слоем пробки, и сказал:

— Наблюдайте.

Парой щипцов длиной один фут, изолированных покрытием из индийского каучука, он поднял второй провод, прикрепленный к цилиндру, и, держа его на расстоянии вытянутой руки, коснулся им отрицательной клеммы батареи.

Появление свечения в цилиндре вызвало тревожные возгласы. Свет становился все ярче и ярче — это была маленькая «новая звезда» из ярких частичек, которые текли вдоль провода на отрицательной клемме. С положительного конца цилиндра в воздух поднимались облачка газа. У Саймона создалось впечатление, что сам он был частью электрической цепи. Энергия вибрировала в его руке, распространялась по груди. Его сердце часто колотилось, правда, конечно, от волнения, а не от воздействия электричества. Сочетание пробки и резиновой изоляции хорошо защищало его от потенциально опасного воздействия заряда. Полуприкрыв глаза, он все же держал ситуацию под неослабным контролем, и вскоре опыт подсказал ему, что процесс почти завершен. Он разжал щипцы и сделал шаг назад. И сразу же стекло треснуло и взорвалось, осыпав стол искрами.

Студенты, все как один, подались назад. Некоторые вскочили на ноги, приготовившись бежать. Другие просто отвернулись, пытаясь защитить руками глаза.

Глупцы, им следовало подойти ближе, чтобы ничего не пропустить. Неужели они не поняли и не оценили увиденного? Ведь перед их глазами только что произошло маленькое научное чудо!

Саймон остановился у края стола. Медные провода теперь свободно висели, а стол покрывали осколки стекла и комки сгоревшего поташа. Между ними мрачно поблескивали кусочки расплавленного серебристого металла, которые быстро охлаждались.

Саймон указал на эти кусочки и обвел присутствующих свирепым взглядом.

— Ваша задача заключается в следующем… — Он сделал паузу, поскольку тут же началась суматоха. Студенты готовили письменные принадлежности. — Скажите мне, что это за металл, похожий на ртуть? Кстати, смею заметить, это не ртуть. Скажите, как он получился: опишите весь процесс от начала до конца. И наконец, самое главное: зачем?

На Саймона устремились такие недоумевающие, потрясенные взгляды, что он едва не расхохотался.

— Да, джентльмены, вы все расслышали правильно. Я жду от вас полного и четкого понимания продемонстрированного опыта. Напоминаю, никаких обсуждений. Никаких разговоров между собой. Один взгляд в работу соседа, и вы покинете аудиторию. Кстати, вы и сами можете уйти в любой момент, но только больше сюда не вернетесь. Выходя, не забудьте сдать свои записи мистеру Хендслею.

Он указал на человека среднего возраста, который как раз входил через сводчатую дверь.

Взяв свой плащ у студента в первом ряду, Саймон устремился вперед по проходу. Он преодолел уже половину расстояния до двери, когда заметил поднятую руку. Резко остановившись, он мрачно уставился на темноволосого юношу с женственными чертами лица.

Слишком аккуратный, слишком чистый. Юный денди. Яркий пример высокомерной наглости, свойственной отпрыску родовитого семейства. В Кембридже было два типа студентов. Одни — такие же, как этот заносчивый выскочка, за которыми стоят родословная длиной в ярд и богатство, накопленное поколениями предков. Такие искренне верят, что правила создаются не для них. Другие — те, чьи семьи пошли на большие жертвы, чтобы отправить своего исключительного, хотя и без пенни в кармане, сына учиться, в надежде обеспечить ему лучшее будущее.

Несмотря на то что сам маркиз принадлежал к первой категории или благодаря этому, его раздражение ухудшило и без того отвратительное настроение.

— У вас проблемы со слухом, сэр? — рявкнул он. — Никаких вопросов.

Рука исчезла, а Саймон покинул аудиторию с каким-то странным чувством, от которого никак не мог отделаться. Слова, которые он намеревался произнести, были совсем другими, не теми, которые слетели с его губ. Он собирался с позором выгнать юнца за вопиющую наглость, но за мгновение до того, как открыл рот, увидел что-то необычное в дерзких темных глазах студента, и даже пожалел, что сам запретил задавать вопросы.

Интересно, о чем хотел спросить этот самоуверенный юноша?