Навсегда в твоем сердце

— Я не могу объяснить, что она здесь делала и с какой целью.

— Постойте! — воскликнула Айви и подбежала к полке, на которой нашла записку. — Письмо лежало вот здесь, задвинутое к задней стенке. Очевидно, леди Гвендолин хотела оставить лорду Харроу послание. Возможно, она не смогла или не успела облечь в слова все, что хотела сказать брату, и вместо этого оставила знак?

— Знак чего? — в один голос спросили озадаченные мужчины.

— Куда она собирается направиться.

Несмотря на их неприкрытый скептицизм, она начала вслух читать названия книг, на которых лежало письмо. Не дождавшись реакции, она стала называть фамилии авторов, большинство которых были ей знакомы.

— Карлайл, Фарадей, Гальвани, Гранвилл, Герике…

— Подожди. — Саймон подвинулся к ней. — Ты сказал Гранвилл? Алистэр Гранвилл?

Айви склонила голову набок, чтобы было удобнее читать.

— Да, Алистэр Гранвилл. Вот эта книга.

Саймон взял с полки толстую книгу и прочитал:

— «Диамагнетизм и перпендикулярные силы земных магнитных полей». — Раскрыв книгу, он пробежал глазами первые страницы. — В общем-то это в духе Гвен — оставлять таинственные ключи, касающиеся ее намерений. — Он вопросительно взглянул на декана. — Неужели моя сестра таким образом сообщила, что направляется в Уиндгейт-Прайори?

— Есть только один способ это выяснить.

Саймон кивнул:

— Я планировал навестить Алистэра в любом случае. Поторопись, Нед. Нам лучше выехать немедленно, если мы хотим вернуться в Харроувуд до наступления темноты.

Айви дождалась, пока карета тронулась, и только тогда рискнула спросить:

— Насколько твоя сестра понимает, чем ты занимаешься?

Саймон положил цилиндр на сиденье между ними.

— Я уже думал об этом. Несмотря на импульсивный, непредсказуемый характер, Гвен обладает острым умом.

— Ты считаешь, она понимает значение, которое может сыграть камень Виктории в твоих исследованиях? Я имею в виду не общие представления.

— Знаешь, еще несколько недель назад я бы уверенно ответил «нет», — задумчиво сказал он. — Но после первой электропортации меня нашла именно Гвендолин. Я лежал на полу без сознания и оказался еще более выведенным из строя, чем когда меня нашла ты. Тогда мне потребовалось несколько часов, чтобы почувствовать себя лучше, и много дней, чтобы полностью оправиться.

Он сделал паузу, рассеянно глядя на мелькавшие за окном пейзажи. А все внимание Айви было приковано к рассказу Саймона.

— Ты себя чуть не убил, но все же повторил эксперимент. Почему?

Маркиз ответил, не глядя на свою собеседницу:

— Наука требует жертв.

— Нет. — Она ухватила его за подбородок и заставила повернуться. — Наука не должна убивать и калечить ради прогресса. Существуют более безопасные методы.

— В то время я, не задумываясь, игнорировал безопасные методы. — Он произнес эти слова с такой горячностью, что Айви отдернула руку. Несколько мгновений в его глазах полыхало пламя, но потом потухло. — Еще вчера утром я бы рассмеялся в лицо тому, кто потребовал бы от меня осторожности.

— А сейчас?

— Сейчас я согласен с тобой. Я понимаю, что совершал неблагоразумные поступки.

— Речь идет не о неблагоразумии, — задумчиво произнесла Айви, после чего неожиданно для самой себя выпалила: — Ты же не хочешь сказать, что прекратишь исследования?

Брови маркиза удивленно поднялись.

— Разве не это ты мне советовала?

— Нет. Да. — Айви потрясла головой. — Возможно, вчера я считала, что так правильно. Но ведь я испугалась! И кроме того, ты сказал, что хочешь защитить меня, а не отказаться от работы вообще.

— Могу сказать так же, как и ты: это было вчера. А сегодня утром я принял иное решение. Электропортация разбирает тело на молекулы, а потом собирает его снова. Зубы Галилея, Айви, кто знает, какие мутации могут при этом произойти и, возможно, уже произошли? Такой процесс никогда и ни для кого не будет безопасным.

— Ты снова меня пугаешь. Наверное, тебе все же надо показаться доктору.

— Нет необходимости. Со мной все в порядке. — Маркиз похлопал себя по груди. — Но ты действительно должна бояться. И я тоже. Ведь я решил поиграть с божественной силой, а на это нет права у человека, даже ученого.

Часть души Айви, логическая и практичная, была с ним полностью согласна. Но другая часть, отметавшая условности, заставившая ее надеть мужскую одежду, яростно протестовала.

— Если твои взгляды изменились из-за меня, Саймон, ты должен пересмотреть свою позицию. Я не хочу тебя переделывать.

Слова шли прямо от сердца Айви, но Саймон неотрывно смотрел перед собой невидящим взглядом, погруженный в свои мысли. Айви поняла, что он скорее всего ее не слышал. Еще она поняла, что больше не осмелится заговорить об этом.

Она отдала свою девственность этому человеку и ни минуты об этом не жалела. Он был великолепным, чутким и нежным любовником. Нет, у нее не было сожалений.