Навсегда в твоем сердце

Только Айви никак не могла игнорировать то, что толкнуло их в объятия друг друга, — быстро сменившие друг друга шок, страх, облегчение и торжество, сопутствовавшие процессу электропортации. Несколько страшных минут она считала маркиза мертвым… или почти мертвым. Он тоже, очнувшись, сомневался, на каком он свете. Неудивительно, что такой вихрь эмоций потребовал физической разрядки. Однако сегодня все эмоции пребывали под строгим контролем. Даже предлагая руку и сердце, маркиз соблюдал эмоциональную дистанцию. Физическую тоже.

Тогда ей самой следует подумать о дистанции, а не ожидать от него большего, чем он способен дать. Она не кривила душой, говоря, что в интересах сохранения только что обретенной независимости у нее нет желания связывать себя с мужчиной. Если бы только ей еще был известен некий научный процесс, который мог бы заставить разум и сердце говорить на одном языке!

Айви прокашлялась.

— Мы говорили о Гвендолин и о том, насколько она понимает твою работу.

Ей показалось или напряжение, по крайней мере частично, его покинуло?

— Она знает, что мои ранения стали результатом хаотичных колебаний электрического тока генератора и что мне никак не удается обеспечить выработку тока, свободного от этих колебаний. — Маркиз встретился с Айви взглядом и озвучил ее собственные мысли: — Гвен может считать камень источником постоянной энергии, своего рода естественной батареей.

— Ее воровство — не твоя вина, — сказала Айви, озвучив то, что она считала мыслями Саймона.

Он нахмурился, хотел возразить, но чувство вины ясно читалось на его лице.

Саймон тяжело вздохнул.

— Все действия Гвендолин — моя вина, Айви, и от этого мне никуда не уйти. Боюсь, что за мою неудачу в роли старшего брата королева заплатит личным счастьем.

— Что ты имеешь в виду?

У Айви было такое изумленное, пожалуй, даже ошарашенное лицо, что Саймон непременно рассмеялся бы, если бы его не терзало чувство вины. И если бы не настало время признать все то, что он так долго игнорировал.

— Воровство, исчезновение и все, что случилось, — прямой результат того, как я вел себя после смерти жены.

— Но это вполне понятно. Ты горевал, поэтому ушел в себя.

Саймон покачал головой:

— Возможно, и понятно, но это меня не извиняет. Мы с Гвендолин всегда были близки и еще больше сблизились после смерти родителей. Да, она импульсивна, из-за чего часто попадает в неприятности. Но когда ей больше всего был нужен снисходительный, терпимый брат, на которого она могла бы положиться, его не оказалось рядом.

Айви накрыла его руку своей.

— Извини, но мне показалось, что она была… как бы это сказать… немного испорченной девочкой.

На это он улыбнулся. А как же иначе?

— Ты ее здорово недооцениваешь. Конечно, она была испорченной. А какую младшую сестру не стараются побаловать? Но она всегда была чуткой и добросердечной. И невинной.

Вспомнив, как бездушно он себя вел во время инцидента предыдущей зимой, Саймон досадливо поморщился.

Айви так быстро отняла свою руку, что он почувствовал острую необходимость поймать ее и поднести к губам.

— У меня и в мыслях не было проводить параллель между вами, — сказал он.

Она кивнула, но отвернулась, чтобы не встречаться с ним взглядом. Свободной рукой он повернул ее лицо к себе.

— Знаешь, мне бы очень хотелось, чтобы Гвен походила на тебя, была смелой и немного безрассудной, но вместе с тем упорной, целеустремленной и…

— Что?

Он мог бы перечислять бесконечно, поскольку в Айви были все качества, которые он любил в женщине.

Близость к ней, интимная обстановка движущегося экипажа — все это заставляло его тело изнывать от желания. Искоса поглядывая на свою спутницу, освещенную ярким осенним солнцем, проникавшим сквозь окна экипажа, он наслаждался блеском ее коротко остриженных волос, нежной кожей, изящной линией подбородка, совершенной формой носа.

Решимость ослабла, не справившись с притяжением ее губ, магнетизмом глаз. Потянувшись к ней, Саймон увидел в ее взгляде удивление и сильное желание, которые, смешавшись, сделали ее еще привлекательнее. Маркиз понял, что не сможет сопротивляться, и сдался.

Прижавшись губами к ее губам, он обнял Айви и усадил к себе на колени. Ощущение ее обутых в сапоги и затянутых в панталоны ног, прижимавшихся к его ногам, было странным и очень эротичным. Впрочем, в такой одежде было и определенное удобство, поскольку, когда берешь женщину на руки, намешают ни многочисленные юбки, ни корсет.

Да и гладить бедра и стройные ноги, не говоря уже о восхитительных ягодицах, было намного приятнее. Сквозь одежду можно было почувствовать все изгибы изящного тела, мысленно представив то, что находится под ней.

Ему следовало знать, что воображение до добра не доводит. Вот и теперь Саймон ощутил такую сильную эрекцию, что едва не застонал.

Айви чуть отстранилась.

— Саймон…

— Скажи, чтобы я остановился, прошу тебя, — пробормотал он.

Айви ничего не сказала, поэтому он в два счета справился с ее галстуком и воротником и принялся увлеченно целовать нежную шею. Ее дрожь передавалась ему, и в конце концов он забыл, что находится в экипаже, а не в уединении спальни.