Навстречу переменам

Несколько секунд растерянный мужчина не знал, что ему делать: то ли заглядывать под кровать за злосчастным пузырьком с антидотом, то ли бежать открывать дверь. Однако, настойчивый стук в неурочный час и взволнованный голос Нарима не оставили ему выбора. Поэтому кое-как успокоившись и сделав сонный вид он открыл дверь.

Я вынырнула из пронесшихся перед глазами видений и застыла, глядя на человека, что так напоминал мне Дон-Кихота. В голове был полный сумбур из обрывков воспоминаний, его метаний и чаяний, и моих собственных мыслей.

Лекарь же все это время делал вид, что всячески осматривает Заруха. Лицо его было бледным, а глаза лихорадочно блестели. Наконец, он повернулся к набившимся в комнату людям и рассказал о диагнозе:

- Принц отравлен ядом Болотной черницы. Это очень редкое растение, которое произрастает на самом юге Фархата, и я даже не могу представить откуда он здесь взялся!

- Плевать откуда взялась эта зараза! – Взвизгнул как-то враз посеревший Фахрим. – Вы можете его вылечить?

- Этот яд может нейтрализовать лишь противоядие, которое добывают из не менее редких лягушек, что живут в тех же болотах. Не поможет ни промывание желудка, ни что-либо еще…

- Уважаемый лекарь! - Сложив руки в молитвенном жесте вдруг совершенно другим, просящим и каким-то обреченным тоном заговорил Фахрим. – Скажите, что оно у вас есть!

Даа, а ведь и ему не сносить головы, если Зарух умрет, ведь именно купцу поручили заботу о принце, пока тот не прибудет в школу. Эта мысль промелькнула и потерялась среди того сонма, что сейчас кружился в моей голове.

Конечно, можно осуждать лекаря, можно сколько угодно говорить о морали и заповедях Всевышнего, только буквально побывав в его шкуре и прожив вместе с ним небольшой промежуток времени я поняла, что все не так просто и однозначно. Да что там! Родись я в Турании, то и сама была бы точно в таком же положении, как маленькая Фатима! А еще я осознала, что невозможно делить все на белое и черное, и у каждого своя правда. Можно быть ярым моралистом или добрейшим из людей, но у каждого из нас есть своя Ахиллесова пята. У каждого своя. Кто-то может продаться за деньги, очень большие или малые, кто-то сделает все ради власти или каких-то жизненных благ, а кто-то будет готов убить ради близкого человека. Найдутся и те, кто пустит все на самотек, а потом будут всю жизнь упиваться жалостью к себе в какой-нибудь канаве. А может, кто-то и устоит и будет жить с этим и с половиной оставшейся в живых души. Кото-то не поддастся и наоборот, лишь укрепится в своей стойкости и непоколебимости идеалам. Вариантов бесчисленное множество. И не дай Всевышний нам с этим столкнуться! Но именно здесь и сейчас этот мужчина выбрал именно такой путь и, боюсь, что не мне его судить.

И ведь подспудно он знал, что принц может не просто не выполнить взятых на себя обязательств, но и, что вполне возможно, сделать все наоборот. Однако, надежда не оставляла его, питая решимостью и отчаянием. Знал и то, отчего Хабиб так хотел смерти Заруха. Все просто: врожденный дар последнего. А он всегда сильнее того, что забрали насильно. А ведь сопоставив некоторые факты, он пришел к выводу, что Хабиб уже забрал чей-то дар и он, видимо, оказался совсем не той силы, на которую они с султаном рассчитывали. Вот сейчас и трясется, выкормышь гиены, чтобы отец не надумал передать власть более талантливому брату.

Я сидела, смотрела на Заруха, на лекаря, снова на Заруха и совершенно не представляла, как поступить. Однако, одно знала точно: я не допущу смерти последнего. По крайней мере, сейчас это в моих силах.

А в это время лекарь отвечал Фахриму:

- Боюсь что…

- Мне почему-то кажется, - перебила я его, - что наш лекарь боится, что пузырек с противоядием затерялся где-то в его вещах, а то и вообще закатился под кровать. – И сделала вид, будто так неуклюже пошутила, пытаясь разрядить обстановку.

Разумеется, никто не оценил этой потуги, и лишь угрюмо посмотрели в ответ, но я добивалась совсем не этого. А потому пристально поглядела на Дон-Кихота. Он ответил мне точно таким же взглядом, потом побледнел еще больше, кажется, до синевы. Я даже успела испугаться за его здоровье, но он взял себя в руки, сглотнул и, уткнувшись в пол, почти прошептал.

- Лей прав в одном, противоядие осталось в моей комнате. Сейчас я его принесу.

- А я помогу! – Тут же спрыгнула я с кровати принца и пошла рядом с лекарем. Мало ли, что может тому прийти в голову, пока он будет доставать пузырек из-под кровати.

За нами порывались пойти чуть ли не все, кто был в комнате, но мой испуганный возглас: - А как же принц! За ним же нужно присматривать! – Охладил ненужный пыл сопровождающих, и мы быстро покинули комнату, пока никто не опомнился.

По коридору мы шли быстро и молча, благо и идти-то было недалеко, однако в номере мужчина застыл. Я не знала, чего от него можно ожидать в таком состоянии, поэтому тихо заговорила.

- Послушайте, просто послушайте, - обратилась я к его спине, - я пока не знаю как, но мы поможем Фатиме.