Навстречу утренней заре

На следующий день за ужином на верхней палубе собралось восемь человек. Анна сидела справа от Д’Араго, рядом с Тино Горетти, итальянским режиссером, который вместе с Коринной Пилетт и четой Кромбе входил в число постоянных друзей. Кроме того, в их компании было два новых гостя: итальянская актриса Габриэлла Терци, спутница Горетти, и швейцарский художник-портретист Флориан Кер, который занимал место напротив Анны и всячески старался произвести на нее впечатление. Ведьма это замечала, снисходительно улыбалась ему и продолжала держать дистанцию.

Гости беседовали на французском языке. В течение последних десяти минут общим вниманием владел Тино, который рассказывал о своей совместной с Габриэллой работе над фильмом по мотивам «Золотого осла» Апулея.

– Не сомневаюсь в успехе вашего фильма, – сказала Коринна. – Апулей нынче в моде. Так что с коммерческой точки зрения это отличный ход – экранизировать модную литературу.

– Вообще-то, – возразил Горетти, – когда я задумывал снимать «Золотого осла», я надеялся тем самым возродить у зрителей интерес к античной литературе. Я понятия не имел, что он станет так популярен.

Коринна хмыкнула, закатив глаза, показывая, что считает заявление Тино лукавством. Но тот не стал убеждать ее в искренности своих слов.

– Вот что я не люблю, – сказала Лоранс Кромбе, – так это существование понятия «модная литература». Почему, выбирая книгу для чтения, я должна руководствоваться чужим мнением?

– Полностью поддерживаю, – откликнулась Пилетт.

– Хорошо вам говорить, дамы, – ответил на это Патрис Кромбе. – Вы прекрасно разбираетесь в литературе. А я бы предпочел, чтобы мне указали на книги, которые читают те, с кем я общаюсь.

– Согласен, – вставил художник. – Ведь вы же в других вещах следите за модой. Так почему литература должна быть исключением?

– Я удивляюсь, – сказала Лоранс. – Многие читают то, что для них выбрали другие, а в школе, наверняка, терпеть не могли уроки литературы.

– Ты права, дорогая, – ответил ее супруг. – Со мной было именно так.

– Ох! – шумно выдохнула Коринна. – Литература в школе – это вообще больная тема! Никто из педагогов толком не знает, чему они хотят научить детей, заставляя их обсуждать произведения Гюго или, скажем, Диккенса. К слову, они писали не для подростков. Молодым людям просто не хватает житейского опыта, чтобы в полной мере осознать замысел автора. Некоторые книги вообще можно понять, только достигнув возраста писателя или оказавшись в жизненных обстоятельствах, описанных автором.

– Поэтому ты решила выбрать своей профессией легкое чтиво? – поддел Жан-Пьер разгоряченную писательницу.

Сделав глоток вина, Пилетт проигнорировала замечание Д’Араго.

– Думается мне, что Коринна не так принципиальна. Просто дело в том, что детективы хорошо продаются, – улыбнулся Тино, отомстив за ее скепсис по поводу его мотивов экранизации Апулея. – Извини, но я бы вообще не стал относить детективы, любовные романы или там фэнтези к литературе.

У писательницы уже не было сил реагировать на это заявление. В ее защиту высказалась Анна:

– Эти жанры по-своему важны и нужны читателю, что подтверждается их популярностью. А все разговоры, что это второсортная литература – лишь способ возвыситься в своих глазах за счет других. На мой взгляд, достойнее признаться, что тебе нравятся любовные романы, чем корчить из себя сноба и читать их втайне. И я согласна по поводу «модной литературы». Выбор книги должен быть продиктован не стремлением составить у окружающих благоприятное мнение о себе, а только собственными предпочтениями и желанием узнать что-то новое.

– Вы читаете любовные романы? – спросил Флориан.

Ведьма улыбнулась этой предсказуемой реплике.

– Нет. Мне это неинтересно.

– А что вы тогда любите? Стихи? – не отступал Кер и тут же продекламировал по-немецки:

«За столиком чайным в гостиной

Спор о любви зашел.

Изысканны были мужчины,

Чувствителен нежный пол.»¹

Анна внутренне усмехнулась, подумав, как это прямолинейно – пытаться очаровать девушку стихами, и, не желая отгораживаться от друзей речью на родном языке, и как бы оставаться наедине с художником в этом смысле, ответила по-французски:

– Я большей частью равнодушна к поэзии. Хотя против Гейне ничего не имею.

– Это всего лишь поза, – сказал Тино. – Не сомневайтесь, Флориан, Анни вовсе не так бесчувственна к искусству, как хочет показать.

– Я не буду с этим спорить, – неторопливо произнесла девушка. – Но что касается стихов, то для меня их восприятие зависит от настроения, а я редко впадаю в такое состояние, когда поэзия способна волновать меня до глубины души.

– Чтобы стихи на тебя подействовали, к ним нужно добавить грохот электрических гитар и симпатичных длинноволосых музыкантов, не так ли? – улыбнулся Жан-Пьер.

Ведьма метнула на друга жесткий взгляд и спокойно парировала:

– Истинные люди искусства достойны уважения, в отличие от так называемых ценителей, а по сути тех, кто пытается нажиться на них, вроде критиков, коллекционеров и искусствоведов.