Навстречу Восходящему солнцу: Как имперское мифотворчество привело Россию к войне с Японией

У патриотичных жителей провинции Шаньдун, которая дала Китаю двух великих мудрецов, Конфуция и Менцзы, было много причин для недовольства большеносыми варварами. Германия и Англия только что захватили арендные держания в Кяо-Чао и Вейхайвэе, которые глубокими шрамами врезались в береговую линию полуострова. Оставшуюся часть провинции наводнили заграничные товары, такие как хлопчатобумажная ткань промышленного производства, что разоряло крестьян, занятых кустарными промыслами. Многие лодочники на Большом канале остались без работы с появлением пароходных линий. Но самым навязчивым европейским импортом была воинствующая и непримиримая вера миссионеров.

Традиционно в Китае уживались различные конфессии, начиная от конфуцианства, даосизма и буддизма и заканчивая огромным количеством неофициальных крестьянских верований^{838}. Китайцы часто использовали элементы из всех этих религий в своей каждодневной жизни, и власти относились к этому терпимо до тех пор, пока под сомнение не ставилась династия^{839}. Христианство вызывало столько возражений именно потому, что настоятельно требовало от своих последователей отказаться от любых других форм духовной жизни. «Предрассудки» — такие как культ предков и идолопоклонство, праздники в честь местных божеств — осуждались священниками-чужаками как несовместимые с их доктриной. Отказ новообращенных китайцев участвовать в этих традиционных ритуалах вызывал недовольство и подозрение соседей. Подливали масла в огонь и привилегии, которыми западное духовенство награждало тех, кто соглашался принять крещение, — продовольствие или помощь в разрешении судебных споров. Деревенские жители, с одной стороны, презирали этих «рисовых христиан», а с другой — завидовали им, тогда как чиновникам начинало казаться, что миссионеры не только лезут не в свои дела, но и ниспровергают устои. Один русский китаевед того времени заметил, что мало-помалу китайцы убедились в том, что уважаемый человек не может быть христианином^{840}.

Хотя миссионеры были в Китае повсюду, в Шаньдуне их присутствие было особенно заметным. В начале XVII в. иезуиты вели там активную деятельность, а после того как Срединное царство было официально открыто для христианских проповедников, в 1840-е гг. провинция стала домом для огромного числа французских католиков, шотландских пресвитерианцев, английских баптистов и американских конгрегационалистов, а также для воинственного и агрессивного Немецкого католического общества Слова Божия, возглавляемого епископом Иоганном Баптистом фон Анцером (именно убийство двух священников этого общества привело к захвату Кяо-Чао). В этой атмосфере территориальных захватов, экономического разлада, враждебного отношения к христианству и к иностранцам народ Шаньдуна легко пришел к выводу, что за всеми природными бедствиями, выпавшими на долю его провинции в конце 1890-х гг., стоят чужеземные дьяволы. «Кулакам во имя справедливости и согласия» было нетрудно завлекать в свои ряды рекрутов с помощью листовок, подобных той, которую в Порт-Артуре нашел русский дипломат:

Князь Цин ночью 4 числа 4-й луны троекратно видел следующий сон: пришел к нему бог и сказал, что всевышнему создателю угодно, чтобы китайцы не переходили ни в католичество, ни в другие христианские веры… ибо в противном случае, в особенности помогающие европейцам, будут строго наказаны. Отныне распространение католичества и других вероучений Иисуса, как весьма вредное и неосновательное, должно быть прекращено и повсюду в Китае уничтожено.

Из-за этого мы подверглись божескому гневу: бесснежью и бездождию. Бог повелел небесным войскам в количестве 8 миллионов опуститься с неба на землю, чтобы охранить и помочь китайскому народу и изгнать всех иностранцев. На тех, кто не поступит по требованиям настоящего объявления, и на их родителей посылаются всякие несчастия^{841}.[147]