Назад дороги нет

Юноша нахмурился, поправил дужки своих очков в роговой оправе и потер лоб. Он не мог ни думать о том, как его встретит Джон. Будет ли он рад ему? Или из вредности напустит на себя равнодушный вид и не будет обращать внимание на Калеба, а вероятнее всего старик опять начнет ворчать по поводу того, что он не остался работать с ним на стройке, из-за чего между ними может вспыхнуть очередной конфликт. «Я помирюсь с Джоном и постараюсь не допустить новой ссоры», – мысленно пообещал себе Калеб. В памяти тут же всплыло, как несколько месяцев назад они с Джоном ругались в гостиной, на глазах у расстроенной Эммы и обеспокоенной Рейчел.

«Это моя жизнь, и я буду тем, кем я захочу!» – гневно кричал Калеб, на что покрасневший от злости мистер Беннет ему отвечал: «Ты чертов молокосос и совсем не знаешь жизни! Какой из тебя фотограф? Что это вообще за работа? И шиллинга не заработаешь! Ты не то, что семью — себя не сможешь прокормить!».

Калеб тогда почувствовал настолько сильную ярость, что и сам себе удивился. Он всегда старался жить одним моментом и получать от жизни все доступные ему удовольствия. Не отвлекаться понапрасну на ссоры и ругань, пытаться веселиться, отрываться на полную катушку и ни за что не вспоминать свое прошлое. Но те слова Джона задели его до глубины души. Последние, что проорал Калеб перед тем, как хлопнуть дверью и уйти было: «Ты мне не отец, Джон, и не смей указывать, что мне делать, а что нет. Понял?» – и после этого они уже несколько месяцев не общались. Калеб до сих пор был зол на мистера Беннета за то, что тот даже не пытался понять его, но и был раздосадован теми словами, которые сгоряча наговорил Джону, ведь он действительно был для него почти как отец, и часто называл его «сынок».

«Да, не должен я был тогда ему этого говорить, – упрекнул себя Калеб. – У него давно начались проблемы с ногой, но до разговора я даже не подозревал, что всё так серьёзно».

Калеб остановился неподалеку от небольшого слегка покосившегося двухэтажного домика Беннетов и закурил, задумчиво смотря на соседний обшарпанный дом с облезшей краской на окнах. Он не хотел этого признавать, но ему было отчасти боязно из-за того, как после его последних слов, примут его Джон и Рейчел. Юноша сделал затяжку, стряхивая пепел на чью-то заросшую клумбу. Он вдруг вспомнил, что старушка Рейчел, как он иногда называл про себя жену Джона,  не любила когда в их доме курили, утверждая, что от этого легко заработать рак, так умерла одна ее хорошая знакомая, и поэтому женщина строго запрещала Джону и сыновьям курить, а они искали любые лазейки. Вот, например, близнецы, состроив умаляющие мордашки, выпрашивали сигареты у Калеба, и он, немного их подразнив, давал им покурить, а после еще и прикрывал от матери. Самому Калебу Рейчел никогда ничего не говорила. Он не был ее сыном, и, наверное, поэтому она считала, что не имеет права ему на что-то указывать, а он и радовался этому.

Юноша вдруг заметил, как на крыльцо соседнего дома, который он разглядывал, вышло очаровательное создание в легком бежевом платьице с потрепанной книгой в тоненьких руках. Девчушка на вид казалась его ровесницей, может быть, даже чуть младше. Тощая и по-мальчишески нескладная, она уселась на порог, вытянув длинные бледные ноги в синяках, заправила короткие темные волосы за уши, и только после этого, заметив пристальный взгляд Калеба, густо покраснела и опустила свою милую головку. Он раньше ее здесь не видел. Наверняка эта малышка совсем недавно сюда переехала, и Калеб готов был поспорить, что жила она с отцом, мерзким пьяницей, который ее избивал, и равнодушной забитой матерью, мечтала вырваться на свободу и конечно же желала «великой» любви. Совсем наивная и неопытная.

Калеб улыбнулся. Он бы мог помочь ей, быть с ней нежным и ласковым, открыть все те ее грани, о которых она и сама еще не подозревала, заполучить ее полностью в свое распоряжение и насытиться ею сполна. И им бы обоим это непременно понравилось.