Назад в космос

– Химический анализ. Ножик сварганили из трехкомпонентного сплава: железо-цирконий-рений в равной пропорции. Настоящие ножи такими не бывают.

Азвар судорожно сглотнул, надеясь, что командир не заметил его смятения. Затем спросил:

– Изотопный анализ делали? Я имею в виду по рению.

– Представления не имею. Зачем это нужно?

– А затем, что рений самый редкий из стабильных элементов. Кларк у него сверхъестественно низкий. Месторождений рения в природе не обнаружено, он встречается только в виде рассеянной примеси к другим полиметаллическим рудам. Изготовить десяток-другой граммов рения в корабельном реакторе – трудно, но можно, но тогда получится один какой-то изотоп, скорей всего рений‑186. А природный металл, добытый, скажем, из марганцевых хвостов, неизбежно будет смесью изотопов, да еще с остаточной примесью марганца. Теперь представь, сколько тысяч тонн пустой породы придется перелопатить, чтобы добыть рения на один ножик. Номад должен был бы выстроить металлургический комбинат, добывающий тысячи тонн кобальта, десятки тонн марганца и несколько граммов рения в год. Такое силами одного человека и мощностями одного разведывательного корабля не осуществить. Так что если рений в ноже природный, то Номад не врет, и клинок действительно инопланетный артефакт.

– Любопытно… Я наведу справки. Заодно узнаю, не приобретал ли Номад рений во время побывок на Земле. Штука, как я понял, редкая и дорогая, информация о таких покупках должна сохраняться. А вот ты скажи, откуда ты взялся такой специалист по рению?

И дернул же черт за язык хвастать полученными знаниями! Но, с другой стороны, неизвестного коллегу следовало выручать, а не помалкивать втихаря. Так что теперь придется врать напропалую.

Азвар выдержал паузу и авторитетно пояснил:

– Хобби у меня – изучение тугоплавких металлов. Обычно металлические сплавы имеют температуру плавления меньшую, чем для отдельных компонентов. Чугун плавится легче, чем железо, бронзу расплавить проще, чем чистую медь. А для тугоплавких металлов эта закономерность нарушена, там вообще образуются не растворы металлов друг в друге, а сложные композиты. Хотя, возможно, дело не в температуре плавления, а в плотности. Ртуть, самый легкоплавкий металл, вообще не дает сплавов, только амальгамы. Хотя могу и ошибаться, все-таки я в этом деле дилетант. Но пара рений-цирконий в этом отношении замечательна. Оба металла тугоплавки: у рения температура плавления три тысячи сто восемьдесят пять градусов, у циркония и вовсе три тысячи пятьсот тридцать, а разница в плотности какова? Вот бы где кристаллографию сплава поизучать!

Азвар с веселым отчаянием на память отстреливал цифры, пару дней назад взятые из справочников. Пропадать, так с музыкой! Пусть хотя бы умные люди займутся клинком. А кольцо он будет изучать сам, когда его отстранят от полетов. Будет чем заняться на пенсии.

– Железо в ножевом сплаве зачем? – спросил Иванов.

– Вот это надо спросить того, кто ножик делал.

– Да, тебе бы металлургом быть. Чует мое сердце, что ты что-то темнишь. Ну да ладно, день тебе на то, чтобы перышки почистить и нервы в порядок привести, затем врачебная комиссия, а потом зайдешь ко мне, прочтешь лекцию о тугоплавких металлах. Изволь выполнять.

– Слушаю! – отчеканил Азвар и добавил с хищной ухмылкой: – А планету я назову Теща‑2. Пусть комиссия кипятком писает.

– Я те назову! Я тебя так взгрею, сам будешь тугоплавким кипятком писать! – проревел Иванов и отключился.

* * *

Теща‑2, так и не получившая официального имени, величественно проплывала по экрану. Рядовая планетка, ничем не отличающаяся от тысяч уже исследованных. На ней была жизнь, и не было намека на разум. Месторождений рения тоже не имелось, это Азвар проверил в первую очередь.

Для посадки Азвар выбрал место, где через несколько минут должно было начаться утро.

Памятуя, что завтра предстоит серьезная проверка, Азвар вышел наружу во всеоружии. Разумеется, никакого оружия у него не было, а вот защита была в соответствии с самыми строгими требованиями. Защитная мономолекулярная пленка покрывала его с ног до головы. Через пленку можно было смотреть и дышать, но считалось, что никакое негативное воздействие к телу не проникнет. На самом деле «кулек», как называли его первопроходцы, штука достаточно неудобная, но говорить об этом публично не полагалось.

Азвар шагал, поглядывая по сторонам. Отходить далеко от корабля он не собирался, это место годилось для прогулки ничуть не хуже, чем любое другое. Чуть всхолмленная равнина, богатое разнотравье, на котором наверняка пасутся стада травоедов. Даже посадка звездолета не могла распугать их всех; какие-то животные маячили вдалеке и не торопились убегать. Теплый воздух дул порывами. Наверняка он нес ароматы степи, но предусмотрительный «кулек» не допускал к человеку потенциально опасные запахи. Если бы не завтрашнее собеседование, с каким удовольствием Азвар стащил бы защитную пленку!