Назад в космос

– Оставьте в покое главврача, Карков! – рявкнул диспетчер, слегка оживая. – Черт с ним! Все равно бы на всех не хватило! – Он повернулся и впервые поглядел на Баженова. – Вот ответь мне, студент, если бы тебе сказали, что главврач станции может подвести под списание весь наличный запас стимуляторов и продать их, – какой ответ на зачет? Он сам больной, его лечить надо, верно? Незачет! Диспетчера лечить надо!

– Да что у вас творится, мастер?! – шепотом взмолился Баженов.

– Все продал на Бочку-Девять… Понятно, чего они там из них понаделали… А я только на прошлой неделе узнал, и то случайно, остолоп! Спрашиваю: как ты мог, скотина, а этот мне: а зачем нам стимуляторы? У нас же и без них все отлично! И долю предложил… Сдохни теперь, падла, сдохни! – заорал диспетчер и, словно вложив в этот крик все силы, поник.

– Стимуляторы у меня есть, – сказал Баженов. – Немного, конечно, но хватит проколоть человек десять. Только я не очень…

– Мы в этой заднице – три часа. Каких-то жалких три часа. А продержаться надо трое суток. Всей Бочкой. Иначе… не имеет смысла, – произнес диспетчер, повторяя в точности интонацию Каркова.

Он теперь говорил так тихо и слабо, что Германн был вынужден подкрасться к его креслу сзади вплотную и все равно навострить уши.

– Я по-прежнему ничего не понимаю, – сказал Баженов.

– Хочешь, чтобы я признался вслух? Капитану корабля МЧС? Да пожалуйста, мне все равно уже. Позитив у нас сдох, Андрэ. По-зи-тив-чик.

– Твою мать! – Германн даже слегка подпрыгнул.

Генеральный диспетчер тоже подпрыгнул, совсем как нормальный живой человек, у которого громко крикнули над ухом.

– Герман Германн, – представил товарища Баженов. – Ты его не помнишь, он с инженерного и на два курса младше… Ну, в общем, ты уже уволился тогда.

– Дюран. – Диспетчер не глядя поднял вялую руку; инженер поймал ее.

– Капитан Дюран, – поправил Баженов. – Мой капитан.

– Кончился твой капитан, – буркнул диспетчер.

– Это мой мастер, как ты уже понял, – сказал Баженов Германну. – Отличный учитель, но заскучал по реальному делу, не прошел медкомиссию и вместо корабля пошел на Бочку…

– Был неплохим учителем и оказался плохим диспетчером… – перебил тот. – Даже позитив, и тот у меня развалился. Такие дела, молодые люди. Можете презирать. Разрешаю. Ну и вы обязаны о преступлении доложить. Понимаю.

– Вообще это бред какой-то… – протянул Баженов. – И давно у тебя позитив?

– У меня?! Он тут с самого начала. Корпорация ставила его на всех Бочках. Собрали Бочку – воткнули позитив. Здесь, на Восьмой, он сто лет работал без перерыва. Вот и сдох. Выдал утром пиковый импульс, такой, что я лично чуть не кончил на рабочем месте, – и накрылся.

– Но… Зачем?!

– Здесь же… Великолепно, – пробормотал Германн. – Потрясающе.

– Ага, – диспетчер кивнул. – Потрясающе. Изобилие, чистота, красота, а счастья как не было, так и нет. Видите Каркова? Без позитива все были бы такие. Ну, наш Ваня уникум, его и позитивом не проймешь…

Баженов покосился на Каркова с опаской, Германн – с уважением. Значит, не шутила девушка Катя про русскую тоску отца.

– Если счастья нет, вариантов развития событий на обитаемой станции ровно три – наркомания, алкоголизм, религиозное сектантство, – продолжал диспетчер. – На Земле то же самое, просто оно там размыто и не так пугает. А представляешь секту в космосе? Десять тысяч идиотов в железной бочке? А если это твоя станция, ты в нее вложил средства, здоровье, креатив, душу практически?.. И вдруг на станции ересь, и твои сотрудники говорят – отвали, капиталист, мы теперь сами по себе, поклоняемся Микки-Маусу, а ты свободен. Корпорация очень хорошо это представила, я так думаю. Я ее не оправдываю, если что.

– Извини, я в шоке, – сказал Баженов.

– Ты просто не имел дела с большими коллективами. В экипажах кораблей проблема утраты мотиваций решается исходной психологической подгонкой кадров. Просто набирают славных ребят, с которыми не пропадешь. Вроде тебя. И то иногда бывает трудно. Славных ребят на всех не хватает. Теперь представь экипажи по пять, шесть, семь, восемь, десять тысяч человек… Сейчас это специфическая проблема Бочек, но дальше будет только хуже. Бочки пока еще маленькие. Без контроля над эмоциональной сферой персонала любая крупная станция может превратиться в черт знает что. И заранее не угадаешь.

– Погоди, но Корпорация… Даже если не трогать моральную сторону вопроса – как они так рискнули? Это ведь запрещенная медицинская технология… Психиатрическая…

– Да хоть ветеринарная. Андрэ, ну что за наивность? Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Редкоземельные элементы – это такая золотая жила, что сюда воткнули бы любую технологию, лишь бы все работало. Корпорация рискнула – и выиграла: люди на позитиве сто лет просидели! Вон Бочка-Девять, ближайшая к нам, самая молодая станция в окрестностях Пояса, ей уже тридцать! И там у Марлен… Нет, ты не знаешь Марлен. Короче, у нее такой же позитив, как у нас, не отличить вообще.

– Извините, вы сами видели? – встрял Германн.