Назад в СССР 5

И только сейчас я смог нормально разглядеть ее лицо, которое показалось до боли знакомым. Япона-матрена! Так это же… Наша подозреваемая. Ну точно! Тот же овал лица, что на фотороботе, тот же взгляд, только волосы не такие пышные, больше на прошлогодние сосульки похожие. Без парика просто.

Между тем, дамочка по моему радостно-охотничьему взгляду поняла, что творится в моей голове, и решила биться до последнего. Снова замахнулась вентилятором, хотя стояла поодаль. “Швырнет сейчас, гадина” — мелькнула в голове правильная мысль. И точно, метнула преступница в меня серебристый снаряд с тремя кожистыми лопастями.

И снова реакция боксера пригодилась. Да и руки относительно хрупкой тети не преспособлены метать вентиляторы и прочие увесистые бумеранги, даже в состоянии аффекта при виде заклятых врагов, правоохранителей.

Полушаг влево с небольшим поворотом, и вентилятор, вращая лопастями, неуклюже пронесся мимо, будто винтовой истребитель довоенных времен. Но он не впечатался в стену. Как ни странно, стука и грохота не послышалось за моей спиной. Он врезался во что-то мягкое.

— А-а-а!!! — судя по истошному воплю сзади, он угодил в человека, а вернее, в швейцара (просто Катков бы иначе вопил – удивился бы больше).

Я обернулся, на полу в коридоре прохлаждался скорчившийся Войнов. В обнимку с вентилятором. Прибор пересчитал ему несколько ребер и, скорее всего, даже сломал парочку.

Муки любовника нисколько не смутили мошенницу. Она и глазом не моргнула, даже сочувственно не поморщилась и слезу не пустила, а просто, воспользовавшись возникшим замешательством (во всяком случае, она так считала, но я-то был начеку) бросилась напролом в коридор.

Не знаю, на что она рассчитывала. Либо я такой прозрачный, либо она такая безбашенная. Но, естественно, прорыв блокады не получился. Я поймал ее за шкирку, как шкодливого котенка. Придавил к стене и щелкнул наручниками на ее запястьях. Первый раз женщине браслеты надеваю. Ни золотых, ни стальных не приходилось водружать.

Из глубины коридора показался Катков. Увидев, что враги повержены, он деловито подошел к скулящему швейцару:

— Вставайте, вы проедете с нами.

— А-а!.. — выл тот, корчась от боли. — Вы за это ответите! Это ментовской беспредел!

— Пишите, гражданин, заявление, — я схватил его за шевелюру и потянул вверх, помогая подняться. — На вентилятор или на того, кто его пульнул. Вот на эту гражданочку, например. Кстати, кем она вам приходится? Любовница? И подельница в одном лице?

Тетя молчала, а швейцар норовил наговорить лишнего:

— Мы ничего не сделали, вы ничего не докажете!

— Посмотрим, — я подтолкнул Войнова в комнату, одеваться, а сам уже перебирал в голове адреса потерпевших, которых надо срочно вызвать на опознание.

Запихав в машину, повезли парочку в отдел. Войнов поначалу упирался, верещал, чтобы в больницу его везли, дескать, ребра у него переломаны, и органы его внутренние упали на самое дно (дно чего — не уточнил).

Чтобы он заткнулся, пришлось залепить профилактический подзатыльник и пригрозить двухдневным допросом, в ходе которого он не то что травмпункта не увидит, но и в туалет даже не выпустят.

Михаил смекнул, что меня не разжалобить, и, наконец, припух. А его подружка тихо крысилась на нас на заднем сиденье, стиснув зубы, молчала, ну просто как Зоя Космодемьянская. Крепкая барышня, придется с ней повозиться. Но если потерпевшие на нее прямо укажут, то и показания ее признательные не слишком-то нужны, тем более, пальчики тоже, скорее всего, ее окажутся.

Приволокли добычу в отдел. Сначала допросили швейцара, он более хлипкий оказался. Хотя первое время пытался заднюю включать. Тогда я напомнил ему про сломанные ребра и рассказал страшную историю, как один такой же поломанный время тянул с обращением в больницу, и сломанное ребро в один “прекрасный” момент прокололо легкое, и бедняга откинул коньки от пневмоторакса. Это подействовало. Войнов тут же выложил нам, как с подельницей Машкой Мухиной обували они состоятельных клиентов ресторана “Острава”.

Горохов слушал его сбивчивый, прерываемый вздохами и ойканиями рассказ так внимательно, будто это была премьера остросюжетного радиоспектакля.

Схема проста, но гениальна. Он высматривал подходящих, одиноких мужчин, что посещают ресторан, как рабочий заводскую столовку. Здоровался и знакомился с ними. Умело перебрасываясь парой дежурных фраз на входе, узнавал о роде их деятельности. Его подельница в это время наблюдала за потенциальными жертвами из тихого уголка обеденного зала, непринужденно потягивая вино. Изучала повадки будущих жертв, отмечала их тягу к прекрасному (то есть, блондинкам или брюнеткам), запоминала внешность. Адрес узнавала через горсправку и перевоплощалась: для каждого клиента индивидуально в женщину его мечты.

Для кого-то она была горячей абитуриенткой, для кого-то строгой учительницей, для кого-то чиновницей. В общем, спецом широкого профиля оказалась Маша Мухина, 1955 года рождения. Если бы мы снимали кино, нам потребовалась бы целая команда сексуальных спецагентш.