Наживка для фотографа

Вначале лошади шли галопом почти рядом. Красотка отдалась долгожданному бегу с радостью. Она почти летела, подвисая в одной из фаз галопа на долю секунды над землей. Чистокровная кобыла легко обошла и тракененку, и араба и теперь шла второй, сразу вслед за рыжим буденновцем, на котором скакал Сашка Фомин из параллельной группы.

Барьер! Легко, как будто и не было его, Красотка преодолела препятствие и, не снижая скорости, помчалась дальше. Рыжий мерин-буденновец, скакавший впереди, раззадоривал кобылу своей прямотой и туповатостью. Красотке захотелось обхитрить его, обойти соперника во что бы то ни стало!

Лиза скакала, приподнявшись в стременах, стараясь облегчить лошади бег и думая лишь об одном: только бы удержаться, лишь бы не вылететь из седла под копыта скачущих следом и почти настигающих ее горячим дыханием лошадей.

Второе препятствие! Лиза, прильнув к шее лошади, привстала в стременах, и Красотка легко, словно играючи, перемахнула через канаву. Ровный топот копыт сбился, и Лиза по крикам трибун поняла: у кого-то животное заупрямилось, и всадник сошел с дистанции. Что ж, тем лучше, пусть неудачник плачет. Ее охватил восторг свободного полета. Лиза почувствовала солоноватый вкус победы вместе с песком на губах… Она первая! Надо продержаться всего полкруга. Даже Сенька Клопиков на своем вороном жеребце породы «типа тяжеловоз» безнадежно отстал. Но топот копыт приближался. Вот Ксюшка Левите на сером стремительном жеребце-арабе скачет рядом, вот она уже на полкорпуса обходит и мчится впереди… Но Красотка, наконец-то почуяв рядом не мерина, а настоящего жеребца, приободрилась, прибавила ходу и сравнялась с арабом.

Теперь они шли ноздря в ноздрю. Внезапно, женским чутьем угадав, что пожилой жеребец начинает уставать, Красотка прибавила темп и обошла его на повороте. Теперь она скакала голова к голове с буденновцем.

— Ли-за! Ли-за! — слышалось с трибуны.

Это опять басил Федор. Он вскочил, окончательно перекрыв широкой спиной обзор тем, кто сидел сзади, и не отнимал от глаз полевой бинокль. Кто-то тыкал его в спину газетой, кто-то стучал кулаком по руке сзади, но гигант ничего не чувствовал. Федор видел только Лизу, победно скачущую впереди на Красотке. Убедившись, что его возлюбленная выигрывает скачку, он без сил опустился на скамейку. Лиза ликовала. Победа была совсем рядом, она скрипела, как песок на зубах, стучала в виски топотом копыт. Лиза еще выше поднялась в седле и еще туже натянула поводья.

Теперь Красотка шла первой. Оставалось последнее, самое коварное препятствие — барьер, утыканный ветками, и неглубокая канава с водой за ним.

— Давай! — шепнула Лиза Красотке.

И вдруг из-за препятствия, как камень из рогатки, выпорхнула пестрая птичка. Р-раз — и скрылась. Кобыла, резко метнувшись в сторону, встала как вкопанная. А Лиза, не удержавшись в седле, со всего размаха перелетела через голову лошади и шлепнулась на землю. Трибуны охнули, Федор вскочил и, не обращая внимания на громкие протесты публики, помчался по рядам к выходу.

Всадники, скакавшие за Лизой, продолжали двигаться в прежнем темпе, и через несколько секунд вся плотно сбитая группа достигла финиша.

К счастью, Лиза приземлилась удачно: сбоку от скаковой дорожки. Ни одна лошадь, шедшая следом, не задела ее. Очнувшись от удара, девушка услышала, как по дорожке ипподрома к ней бегут люди. Она с трудом подняла голову и даже улыбнулась через силу: очень уж уморительной показалась ей эта картина. Процессию возглавлял тренер Анатолий Иванович. Он бежал с судейским флажком в руке и развевающимися на ветру редкими прядями, обычно аккуратными «переплюйчиками» зачесанными под кепку. За ним едва поспевал кругленький фельдшер из медпункта в куцем белом халате. Замыкал забег Федор, высоко, словно страус, поднимавший на бегу длинные ноги.

— Ну, Рябинина, считай, кубок за самое эффектное падение у тебя в руках! — проворчал Анатолий Иванович и склонился над всадницей. Он осторожно потрогал ее голову, озабоченно ощупал руки-ноги, облегченно вздохнул и помог девушке подняться.

Фельдшер вслед за ним взглянул на порозовевшую Лизу, проворчал, что его помощь, к счастью, не понадобится, и отошел в сторону.