Наживка

– Значит, нет никаких оснований связывать между собой два убийства.

Магоцци пожал плечами:

– Если есть связь, мы ее пока не видим. Оба старики, жили в одном районе. И все. Имя Арлена Фишера ничего не говорит семье Гилбертов и их служащим, равно как и его описание. Думаю, они запомнили бы девяностолетнего старика весом в триста фунтов.

– Хорошо. Значит, можно опровергнуть слух о серийных убийствах. Приложим все силы к делу об убийстве Гилберта. Со вчерашнего вечера до нынешнего утра в диспетчерскую поступило более трехсот звонков.

Магоцци поморщился. Нереальная цифра. Двадцати звонков вполне достаточно, чтоб ребята занервничали. Триста погубят любую карьеру.

– Насчет Гилберта или насчет привязанного к рельсам?

– У привязанного к рельсам есть имя, – укоризненно напомнил Малкерсон. – Арлен Фишер. По поводу него звонят главным образом журналисты, гораздо реже, чем насчет Гилберта, что весьма странно, учитывая чудовищную жестокость убийства. Что мне хотелось бы знать, джентльмены, кто такой Мори Гилберт, черт побери?

Джино ткнул пальцем в потолок.

– Я тоже спросил в ту самую минуту, как увидал вчера толпы людей у питомника. Конечно, высказался более красочно.

– Не сомневаюсь. Сам видел в новостях. Мельком – пресса была не сильно заинтересована, пока не выяснились подробности. Теперь третий канал собрал информацию, и знаете, как его называют? Святой Гилберт из Верхнего города.

Джино фыркнул.

– Потрясающе. Макларен вспоминает, как Мори у него однажды допытывался, почему евреи не бывают святыми, и смотрите, к чему мы пришли. В конце концов, ярлык наклеили на того самого еврея, который поставил подобный вопрос, а он уже этому не способен порадоваться.

– Я совершенно уверен, что это определение чисто светское, абсолютно не католическое, но управление полиции Миннеаполиса не должно допускать убийства святых, истинных или мнимых. Этого требуют почти все позвонившие. Честно сказать, я довольно неловко себя чувствую, ничего не зная о человеке, столько сделавшем для ближних, тем более что он был тестем нашего сотрудника.

Джино слегка развалился на стуле, скрестив руки на животе.

– Ну, Марти Пульман никогда разговорчивостью не отличался, семейные дела держал при себе. Однако, насколько мы слышали, Мори Гилберт был благодетелем. Помог бессчетному числу людей – если это не святость, то я не знаю что. Проблема в том, что из-за этого никто б не подумал его убивать.

Малкерсон посмотрел на него:

– Я читал запись вашей беседы с Пульманом. Как он поживает?

– Адски, если вас это интересует. В рапорте я не указывал, но похоже, остался в том же состоянии, в каком год назад отсюда выходил. Даже не помнит, где был в ночь убийства тестя. Говорит, проснулся на полу на кухне с пустой бутылкой в руке, а больше ничего не знает.

– Надеюсь, вы его серьезно не подозреваете?

– Марти? Господи, вовсе нет. Я просто посчитал нужным спросить. Вы бы поняли, посмотрев на родню. Знаете, кто его шурин? Джек Гилберт. Во-первых, с членами семьи давным-давно не общается, женился не на добропорядочной еврейской девушке, а на лютеранке, которая к нему, по-моему, благосклонности не проявляет – уже интересно. В ту ночь, когда папаша пулю получил, занимался тем же, чем Марти, только в более приличном городском районе. Очнулся утром на подъездной дорожке клуба «Вейзата-кантри», завсегдатаи которого утверждают, что подобное повторяется почти каждый вечер. Похоже, вся семья с катушек слетела после убийства Ханны.

Шеф Малкерсон опустил взгляд на собственные руки. Все молчали.

Даже через год в этих стенах воцаряется молчание при упоминании об убийстве Ханны Пульман. Случайные убийства в Миннеаполисе не редкость, особенно в некоторых кварталах, где обосновались банды, цепляющиеся к пешеходам, к ни в чем не повинным прохожим, где люди случайно оказываются на линии огня, но такое происходит редко и всегда ставит на уши город. Убийство жены полицейского вызвало тысячекратное потрясение, уязвило служащих управления до глубины души.

Копов иногда убивают – такая у них работа, – но риск ни в коем случае не распространяется на членов семей. Происшествие с Ханной Пульман комом стоит у всех в горле, разрывает сердце, потому что Марти с оружием находился рядом с женой, когда подонок перерезал ей горло, и все-таки не сумел ее спасти. После этого все считают собственных родных не совсем огражденными от опасности, чувствуют себя беспомощными и, как ни прискорбно, вину возлагают на Марти.

Почему он, имея возможность, не пристрелил мерзавца?

Магоцци за прошедшие месяцы сотни раз слышал этот вопрос в стенах муниципалитета и всегда себя плохо чувствовал, особенно когда его задавал Джино.

– Кто-нибудь из вас знал Ханну? – спросил Малкерсон.

Магоцци покачал головой:

– Здоровались при встрече. Она время от времени заезжала за Марти.

– Я думаю о миссис Гилберт. За один год убиты дочь и муж… Не знаю, как пережить такое несчастье.

– Ну, пока не стоит чрезмерно сочувствовать, – заметил Джино. – У старушки тоже алиби нет.

– Миссис Гилберт не слишком понравилась Джино, – пояснил Магоцци.