Назло (СИ)

Хоффман вытянул руку, и начал гладить волосы девушки, такие белесые, пачкая их кровью. Лицо его было отстраненным, и с каждой секундой наливалось страхом все больше и больше. Что он сделал? Насколько нужно было обезумить? Что ему теперь делать? Мысли мешались, их поток бесконтрольно носился по его разуму, мешая сосредоточится и взять себя в руки. Что делать теперь?

Руки дрожали. Глаза бегали, быстро осматривая помещение. Его трясло. Он медленно и аккуратно поднял соседку с пола и отнес к себе в комнату. Нужно было осмотреть, обработать раны, а в идеале дать девушке обезболивающее. Изнасиловал и выпорол ремнем.

Дрожащими руками он извлек из докторской сумки странные препараты, перетяжки, бинт. «Я врач. Я должен лечить людей, а не калечить» — эта мысль стояла у него колом в горле и, судя по состоянию, не покинет его в ближайшее время.

Райт стянул ей руку над локтем, и что-то ввел в вену. Лицо его стало сосредоточенным, озабоченным. Обидно за нее, но себя он тоже понимал, и отчаянно пытался найти себе оправдание. Самое сильное обезболивающее в его домашней аптечке, которое только было он вколол ей, потому что не знал, насколько ей больно. Потом, с грустным лицом стал обрабатывать ей спину и бедра каким-то составом.

За окном начинало смеркаться. Мужчина почувствовал, как она слегка вздрогнула под его ладонями. Легкое, едва ощутимое шевеление.

— Слышу, ты пришла в себя. — спокойно и тихо сказал доктор, хотя руки его были напряжены.

Она молчала. Лежала на животе, держа в зубах подушку и тихо плакала, совсем тихо, можно сказать беззвучно.

— Понимаю, я переборщил. Сильно. И не знаю, как теперь это поправить. Прозвучит глупо, но… прости меня. Все еще больно, да? — Он стремился сделать свое лицо максимально нейтральным, но его то и дело перекашивала какая-либо эмоция: грусть, сожаление, сочувствие… удовольствие.

— Я реву не от боли. От обиды. — Слова она прохрипела, будто выдавливая их из себя. В следующий миг девушка почувствовала, как он придвигается к ней и гладит ее по голове.

— Как мне загладить свою вину?

— Ты же не отпустишь меня, да?

— Нет. Извини, нет. Не могу.

— Тогда никак. Просто оставь меня.

— А я думаю, я могу попробовать. — Он медленно наклонился и поцеловал ее в одно из немногих мест, где осталась здоровая нетронутая кожа. — Понимаешь… тебе будет хорошо со мной. Я буду тебя содержать. Покупать всякое, что одна ты себе позволить просто не смогла бы. Лечить тебя если заболеешь, будем вместе проводить время. У нас все будет хорошо, если ты не будешь пытаться вывести меня из себя.

— Ты больной. Запущенный психбольной, ты хоть понимаешь это? — Хелен стиснула зубы. Я все могу понять. В жизни я встречалась с разными людьми, и не такое переживала, но меня никто никогда не держал в плену. И я сейчас не пытаюсь тебя оскорбить, ты на самом деле болен.

— Я знаю, это не совсем нормально…

— Это вообще не нормально.

— Но я пытаюсь тебя уберечь.

— От чего уберечь, скажи? — Девушка закашлялась. — Все эти годы я жила без тебя, никто меня не от чего не берег, и все со мной было в норме.

— Тебе просто везло. Спускаться с третьего этажа вниз по дереву наверно тоже норма…

— Ты меня заставил.

— О, нет, я как раз заставлял тебя не делать глупостей.

— Ты и вправду болен…

— Может быть. Называй это как хочешь, я всего лишь стремлюсь заботиться о тебе. Можешь перевернуться на спину? — Хоффман отвел глаза.

— Попробую. Терять мне уже все равно нечего. — Очень тяжело и осторожно она сменила позу, но тут же сконфузилась от жжения внизу. — Я сильнее чем ты думаешь. Сильнее, чем ты можешь себе представить.

— Я вижу. — Ласково сказал Райт и склонил голову на бок. — Знаешь, чего я хочу сейчас больше всего?

— Надеюсь, выкинуться в окно. Тогда я поддерживаю твое желание. — Хелен вздохнула, а Хоффман грустно засмеялся и покачал головой.

— Я хочу, чтоб ты кончала со мной. Хочу смотреть на это. Часто. Постоянно.

— Что? — лицо девушки сделалось сконфуженно-шокированным. «Я надеюсь, тебя разорвут собаки, когда ты пойдешь на работу в следующий раз» — хотела сказать она, но передумала. Несмотря на все, что было, стало стыдно и даже больно. Отчасти из-за неловкости, а отчасти из-за неконтролируемого страха, который она испытывала к своему соседу. Она могла его ненавидеть тихо. Или громко. Но смерти она ему не желала. А могла еще… не ненавидеть вообще. Где-то в другой жизни… в другой день и час.

— Не дрожи, я буду хорошим, правда. Самым нежным и внимательным любовником на земле, и отныне буду полностью себя контролировать, что бы не случилось. Обещаю.

Хелен была подавлена. Она держалась, но это было не просто, у нее на глазах человек сходил с ума, и было не понятно, маньяк он больше, или все-таки псих. Ей не ясно, что сейчас говорить, как себя вести. Больше всего хотелось закрыться в комнате и залезть под одеяло, но такой возможности сейчас не представлялось.