Назло (СИ)

Улыбаясь чуть шире, Райт стал пристраиваться рядом. Осторожно отвел одеяло в сторону, и лег под него, придвигаясь к соседке. Медленно обвел взглядом покрасневший носик… тонкие, но густые ресницы. Лопнувшие в двух местах губы. Спутанные, разбросанные по подушке волосы. Такая странная. Удивительно наглая для своих лет, но чертовски милая. Такого никогда не было раньше. Таких людей он не встречал. И уж тем более никогда никого не насиловал. Даже не думал об этом.

Тяжело дыша, мужчина придвинулся ближе. Теплая, тяжелая рука скользнула по бледной женской ноге, стала задирать широкую футболку. Она чуть сдвинула брови, но ничего не сказала. Ему нравилось ее повиновение. Ему нравилось все.

— Поцелуй меня. — Вдруг сказал он, вплотную придвигая к себе девушку.

— М? — Хел удивленно, и даже слегка испуганно подняла брови, но они тут же сошлись над переносицей, образуя морщинку. Она напряглась.

— Ну же. Я жду. — Хоффман пристально смотрел на свою сожительницу, стараясь поймать ее взгляд, но та упорно не поднимала глаза.

Громче всего в комнате сейчас звучало тиканье часов, невыносимо медленно отсчитывая каждую секунду. Эти звуки тихим эхом разносились по комнате, отчетливо раздавались в голове. Он слышал, как она дышала. Как, в одно мгновение от напряжения ее тело стало практически неподвижным, и казалась, если она сейчас поведет рукой или ногой — оно заскрипит.

Легкая утренняя радость медленно сменялась раздражением. Райт переставал улыбаться, зубы стали сжиматься сами по себе, хотя он и не хотел это показывать. После того, что он на днях сделал, он не имел права злиться. Однако, ничего не мог с собой поделать.

Она подчинилась. Нервно сглатывая, приблизила лицо к лицу сожителя, и, отводя куда-то тяжелый, отрешенный взгляд, коснулась губами его щеки.

Он усмехнулся, слегка качая головой. Злость в одно мгновение куда-то испарилась, исчезла, но оставался легкий недоуменный осадок. Он победил. На этом все. Она больше не кидала остроты, не говорила, что не хочет. Не отворачивалась, и даже не попыталась спихнуть его с кровати.

Она его полюбила. Поцеловала, значит, полюбила.

Во всяком случае, он очень хотел об этом думать.

— Не так. — Райт вновь приблизился, прижимая к себе теплое женское тело. — Целуй так, чтобы я поверил.

Она вновь сдвинула брови и закрыла глаза, явно о чем-то размышляя. На бледных щеках не было ни следа румянца, и красные полоски-трещины на губах краснели от нервных покусываний еще больше.

Хелен чуть привстала, и так же невесомо, осторожно, коснулась своими губами его губ. Он чувствовал ее запах. Шелест волос о свою шею, легкое прикосновение теплого носа. После чего резко схватил девушку за голову, углубляя поцелуй. Столь сильно, что та начала задыхаться. Горячие пальцы зарывались ей в волосы, сквозь поцелуй он начинал улыбаться, затем резко оторвался и тихо сказал:

— Я люблю тебя. А теперь ты знаешь, где целовать. — Его рука стала медленно, но настойчиво опускать ее голову вниз, проталкивать под одеяло.

Ветер за окном разгонял утренний туман. По пустым улицам иногда проезжали одинокие автомобили.

День 26

Они пришли что-то чинить в доме. Что, Хелен не знала, но ее сумасбродный доктор отчаянно настаивал ей в это время принять ванну. С одной стороны, это был бы неплохой шанс покинуть квартиру, а с другой…

Девушка боялась своего соседа так сильно, что подкашивались ноги. Она грустно, натянуто улыбалась, когда тот обнимал ее. Старалась абстрагироваться, когда целовал.

«Боги, как он мог мне нравится?» — шептала Хел сама себе, пока этот едва слышный звук перебивал шум льющейся воды. Но даже сейчас ей казалось, что он может все слышать. Слышать, и… расстегнуть ремень. Она до сих пор слышала этот щелчок. Чувствовала фантомную боль сзади, когда он прикасался к ней. Даже когда улыбался. Это не любовь, это абсурд. Так любить нельзя, и она точно была в этом уверена.

Но улыбалась ему. Каждый раз. Опускала глаза. И даже отвечала «я тоже». Если она сейчас кинется из ванной к незнающим рабочим, он легко сделает лицо кирпичом, и скажет — «это моя… душевно больная сводная сестра. Прошу простить меня за этот казус». И кому поверят больше? Неряшливой безработной девочке, или врачу с идеальной репутацией?

А дальше щелчок.

Или же если позвонит арендодателю. Бедная женщина решит, что ее новый жилец выжила из ума. Такой культурный, образованный человек ну никак не мог действовать столь низко, мерзко и незаконно. Ну никак.

Она решилась отчаянно сопротивляться слишком поздно, когда страх уже заполонил все внутри, закрыл собой рассудок и здравый смысл. Сперва треснула симпатия к нему. Потом и жалость. Теперь не оставалось ничего, кроме желания бежать.

Они сверлили. Что-то сверлили, Хелен прислушивалась, пытаясь понять. Врач легко повесил ей полку в комнате, когда это было нужно. Он совсем не безрукий, и наверняка легко бы сделал еще какую-то ремонтную работу в доме, если бы это понадобилось. Но он вызвал работников. Значит то было что-то узконаправленное. Что-то странное.

Задумал что-то?