Назови меня своей

От его негромкого, бархатистого голоса охватила дрожь, и вырвалось тихое хныканье — да, я не скрывала своего вожделения, глупо было бы сдерживаться, когда он видел, как моё тело реагирует на его прикосновения. Стеснение давно утонуло в расплавленной лаве, тёкшей по венам вместо крови, я готова была выполнить любое желание Мартина, лишь бы он удовлетворил мою проснувшуюся страсть. Я ни о чём не думала, как мне и приказали, лишь наслаждалась, впитывая ощущения каждой клеточкой тела, купаясь в них, утопая в пряном удовольствии. Пальцы носфайи с нажимом провели между нежных лепестков, задев чувствительный бугорок, и я вскрикнула, умирая от желания бесстыдно прижаться, потереться, получить ещё порцию бодрящих, ослепительно-ярких эмоций. Но ладонь Мартина держала крепко, не позволяя шевелиться, а пальцы продолжили мучить, резко, глубоко, до упора войдя в меня. Я запрокинула голову, с губ сорвался длинный стон, и удержаться не осталось сил: моя грудь выгнулась, тело напряглось в стремлении продлить сладкое мгновение, удержать его, растянуть…

До моих ушей донеслось негромкое шипение, я несильно вздрогнула, распахнув глаза, и попыталась сфокусировать взгляд на Мартине. Окружающее плыло, сердце бухало в груди, отбивая рёбра, воздуха не хватало, а вампир ещё и навалился на меня, довольно сильно сжав грудь, вплетая нотки сладкой боли в чувственное наслаждение, охватившее всё моё существо.

— Хочеш-шь? — выдохнул Мартин, снова вбивая пальцы в меня, и я всхлипнула, глядя на него широко раскрытыми глазами, бёдра сами подались навстречу, насаживаясь сильнее.

Дыхание перехватило, и горло совсем пересохло, я перестала ощущать себя, растворившись в жарком мареве желания. Тело превратилось в сгусток нервных окончаний, отвечавших горячими вспышками на малейшее прикосновение, я задыхалась, отдавшись во власть бушевавших во мне чувств…

— Х-хочу… — сорвалось с моих дрожащих губ, и к ним тут же приник жадный рот Мартина, втянул в себя, смял их, чувствительно прикусив.

А пальцы продолжали двигаться, жёстко, ритмично, и, Господи, моё тело изгибалось в такт, не в силах оставаться спокойным, шквал внутри набирал обороты, грозя разметать в клочья ошалевшее сознание. Я и не знала, что способна так сильно… возбудиться от простых ласк, но от истины не уйдёшь. Чистая страсть сжигала меня, плавя кости и стирая мысли, и хотелось большего, да. Поцелуй продолжался, властный, грубый, язык Мартина по-хозяйски исследовал мой рот, так же, как его пальцы уверенно изучали моё лоно, открытое для его проникновений до предела. И когда они вдруг оказались совсем в другом месте, почти не встретив сопротивления с моей стороны — я просто не успела отреагировать, погружённая в собственные волшебные переживания, — то лишь глухо вскрикнула, напрягшись. Мышцы сами сжались, препятствуя дальнейшему, а вот большой палец Мартина так и остался внутри, тихонько поглаживая влажные стенки.

Вампир отстранился, глядя на меня чёрно-багровыми провалами глаз, дыша так же тяжело, как я, и тихо-тихо сказал единственное слово:

— Лёля.

Одно бесконечное мгновение я боролась с собой, пытаясь заставить непокорное тело слушаться, уйти подсознательное нежелание подчиняться — это было сильнее меня. Не могла я ещё привыкнуть к… такому, хотя и признавала, что сейчас неприятных ощущений гораздо меньше, скорее это просто от неожиданности. Глаза Мартина сузились, в них загорелся предупреждающий огонёк, и он молча подхватил мою ногу, лежавшую на спинке скамейки, задирая её ещё выше, открывая меня больше. О-о-ой… Его пальцы настойчиво надавили, а большой вынырнул из горячей глубины и тронул набухший, пульсировавший бугорок, заставив негромко вскрикнуть. Ещё движение, и ощущения стали глубже, я изогнулась в пояснице, беспомощно хватая ртом воздух и вцепившись в цепь скамейки. Мартин медленно, порочно улыбнулся и снова произнёс хриплым, низким голосом:

— Привыкай, крош-шка.

Ещё один толчок, болезненно-сладкий, и меня утянуло обратно в жаркий водоворот страсти, чуточку запретной, и оттого ещё более желанной. Кажется, мне начинало нравиться, в самом деле… Старший вампир наклонился к самому моему уху и тихо шепнул:

— А теперь я тебя попробую, Лёлечка.

И так двусмысленно, развратно это прозвучало, что я не сдержала короткого стона, задрожав в предвкушении. Слова сорвались с моих губ помимо участия сознания:

— Да-а-а… Пожалуйста-а-а…

Последнее перешло в очередной всхлип, когда пальцы Мартина покинули меня, оставив напряжённой, неудовлетворённой и распалённой. От тихого смешка вдоль позвоночника скатилась лавина горячих мурашек, а в следующий момент Мартин повелительно произнёс:

— Повернись. Встань на колени и руки назад.