Назовите как хотите

Клайв лежал в полумраке комнаты, пялясь в потолок. Несмотря на хмурую погоду, сквозь шторы проникал тусклый оранжевый свет уличного фонаря. Там и сям в комнате мерцали красные огоньки — пульт от телевизора, подставка для чайника, выключатель на стене, электронные часы, пожарная сигнализация на потолке возле двери. Слышался какой-то слабый звук — но то был не дождь, а всего-навсего жужжание кондиционера. Дверь была заперта снаружи.

Рядом с ним на кровати мирно спала Стречи — рука ее лежала на его груди, а волосы спадали на его лицо. От этого было щекотно и свербило в носу. Он попытался отодвинуть ее голову, а когда ему это не удалось, стал с величайшей осторожностью отодвигаться от нее. Она пошевелилась, пробормотала что-то во сне — ему пришлось на пару секунд замереть в одном положении, чтобы она успокоилась. Потом он снова пошевелился. Она засопела. С необыкновенной нежностью он приподнял ее голову, легонько поцеловал ее и уложил на подушку.

Рука ее продолжала покоиться на его груди, и пальцы этой руки легонько сжались — точно она не хотела отпускать его. Тогда он осторожно разжал ее пальчики своими. Откатился в сторону и пристроил ее руку на теплой простыне, где только что лежало его тело.

Теперь он был свободен. Он прислушался, и вскоре дыхание Стречи стало ровным и мерным. Клайв Лейн любил одиночество. Он обожал возвышаться над бушующим миром, точно цапля на обрывистом речном берегу, когда она неподвижно смотрит на быстротечные воды, выжидая момента, в который можно будет нырнуть и ухватить серебристую рыбку. В последнее время ему так редко удавалось побыть в одиночестве. В течение трех месяцев в Америке цапля по имени Клайв Лейн то и дело совершала дерзкие рыболовные вылазки, чтобы затем вернуться в уютное гнездышко — съемную комнатку, где ждала его верная Стречи. Славная девушка, она очень нравилась ему — но больше того он любил свободу. Стречи не виновата — да и никто не виноват. Вот и Глория — она тоже ни в чем не повинна, просто в тот момент Стречи с ним не было. Он искренне надеялся, что она — такая же цапля, как и он: ухватит рыбку и — общий привет! — возвращается в родимое гнездо. Но она пожелала остаться с ним. Впрочем, как и все остальные.

Он лежал на прохладной, несмятой части кровати. Стречи спала — он же так и не сомкнул глаз. Где-то к северу отсюда, подумалось ему, сейчас находятся Глория и Микки Старр — почти наверняка в одной кровати. Уже спят, должно быть. Или — кто знает? — может, кто из них, вот так же, как он сейчас, тихонько лежит рядом со спящим телом и задумчиво смотрит в потолок.

Гадая, что делать дальше.

22

Когда Стречи вошла в столовую, первым, кого она увидела, был Клайв — он сидел за столиком у окна. Он улыбнулся — нейтральной улыбкой делового человека. Ей подумалось, что в мыслях своих он уже давно не здесь — а может, и не с ней?

Она сообщила ему, что звонила Микки.

Пока он отрезал себе бекона, на лице его нельзя было прочесть ни единой эмоции — таким бывает лицо управляющего на собрании акционеров.

Она добавила:

— Они тоже завтракают.

Стречи намеренно не стала предупреждать его, что хочет позвонить Микки, — хотя должно быть, он догадался, что она станет. Просто ей не хотелось, чтобы он попытался внести свои коррективы в то, что она собиралась ему сказать.

— На твоем месте я бы не брал яичницу, — пробормотал Клайв.

— Я, пожалуй, возьму только тост.

По разговору не похоже, что мы — любовники, которые снова вместе, подумалось Стречи.

— Погода вроде наладилась.

Взглянув в окно за его спиной, она увидела, как сушит камни строений утреннее солнышко. И не удержалась, чтобы не задать вопроса, которого старательно избегала там, в спальне:

— Что ты скажешь Глории?

— А почему я должен что-то ей говорить? А вот, кстати, и официантка.

Пока та записывала заказ, они продолжали разговаривать — если это можно было назвать разговором. Первой начала Стречи:

— Глория подумает, что она может вернуться.

Клайв цыкнул зубом.

— Ты что же — сказала им, чтобы ехали сюда? Зря, зря.

— А что мне еще оставалось?

— Мы могли бы встретиться в аэропорту. На нейтральной территории — так проще избегнуть откровенных вопросов.

— У меня сложилось впечатление, что Глория задает откровенные вопросы везде, где ей вздумается. Так почему в аэропорту-то?

— Там мы закончили.

— Мы много чего не закончили.

— О, это вполне решаемо.

— Как?

Клайв положил свои вилку и нож и взял ее ладони в свои:

— Доверься мне.

Когда появились Микки и Глория, Клайв провел их в вестибюль и устроил за столиком. Заказав им кофе, он побежал «позвонить», оставив Стречи «разбираться со всем». У нее, однако, сложилось впечатление, что больше никто не собирался ни в чем разбираться. Никто не спрашивал, как и с кем кто провел сегодняшнюю ночь. Никто не заикнулся о возврате денег. Да и Линкольн был упомянут лишь вскользь — когда речь зашла о том, как добрались до дома Фрэнки и Паттерсон.

А в это время в одной из телефонных будок отеля Клайв беседовал с местным агентом по продаже недвижимости.