Назугум (СИ)

То, что за камерой наблюдают, говорили два глазка камер, устроенных в противоположных углах, не оставляя мертвой зоны. Даже зона уборной просматривалась камерой идеально. Помню, как обнаружив что камера просматривает уборную, очень долго крепился, не желая оголяться перед камерой. Но в конце концов мочевой оказался сильнее стыда, а спустя время я перестал обращать внимание на камеру. Время тянулось мучительно медленно: проснувшись я ел, строил планы мести всему Китаю и заодно Проскурнову, пока незаметно для себя не отрубался. И так невероятно долго — все попытки постучать в дверь камеры, показывать факи камерам, остались без ответа.

Сегодня был очередной день, а может ночь, когда, поев я лежал, размышляя о том, как мне выбраться из этой жопы. Странно, но страха не было, почему-то была уверенность, что мне сохранят жизнь. Если бы меня планировали убить — не помещали бы в камеру, где невозможно совершить самоубийство даже при всем желании. Внезапно в голову пришла мысль перехитрить наблюдателя, притворившись спящим. Но это окончилось провалом, потому что, проснувшись, обнаружил, что связан по рукам и ногам, а судя по шуму мотора и вибрации, меня куда-то везут.

Не знаю сколько я проспал на этот раз, мешок, надетый на голову, не давал ничего видеть. Лежал я на чем-то твердом, но я отчетливо слышал дыхание людей, хотя разговоров не было. Пару раз донеслось что-то похожее на всхлипывание, запах человеческого пота прошибал нос. Ехали долго, несколько раз попытался докричаться до невидимых охранников на русском, английском языках. Ответом мне было молчание, только дыхание было слышно в ответ, да запах пота стал слабее, словно от меня отодвинулись.

Когда машина остановилась, я был готов обмочиться от усталости и желания сходить в туалет. Захлопали двери, послышался противный скрежет в меня обдало свежим воздухом. Кто-то начал кричать на китайском, рядом со мной послышалась возня и движение. Легкие шлепки говорили о том. Что из кузова машины или автобуса выбираются люди, спрыгивая на землю. К китайскому командному голосу присоединились женские стенания на незнакомом мне языке, в уши ворвалась какафония звуков: плач, шмыганье, крики, рыдания.

— Эй, кто-нибудь, освободите меня, — по инерции закричал на русском, спохватившись, перешел на английский. Словно услышав, меня грубо ухватили за ногу и потянули — успел сгруппироваться в ожидании удара о землю, но его не последовало. Рывком с меня сдернули мешок, глаза обожгло от яркого света. Послышался металлический звук и по ногам заструилась кровь.

— Приехала сука, теперь будешь жить здесь, — английский охранника был ужасен. "Я же практически голый',- пронеслось в голове, не успев открыть глаза, инстинктивно потянулся прикрыться руками.

— Слезай, что разлеглась, — прозвучал голос на плохом английском, меня больно ударили по бедру. Осторожно открыв глаза, проморгался — на мне была черная униформа костюмного типа с белыми горизонтальными полосами. Руки были по-прежнему в наручниках, но я сумел присесть на самом краю открытых дверей микроавтобуса.

— Где я? — Мой вопрос вызвал взрыв хохота у охранника.

— Это ад, ты в аду, — убедившись, что я пришел в себя, он рывком выдернул меня из полутемного чрева микроавтобуса, давая мне упасть на пыльную землю. От падения у меня потемнело в глазах, нос и рот забились пылью, вызывая болезненное чиханье. Охранник отдал команду на китайском, чьи-то руки приподняли мою голову и потянули за плечи, помогая сесть.

— Держись милая, это еще не самое страшное, — женский голос был приятный с еле заметным незнакомым акцентом. Открыв глаза увидел руки, подняв взгляд уперся в лицо молодой девушки восточной внешности.

— Вставай, я помогу тебе, если не идти, они могут потащить силой, — девушка, поднатужившись, подняла меня на ноги. Уняв головокружение, посмотрел по сторонам, опираясь на сердобольную помощницу. Первое впечатление, что пришло в голову было с лагерем сирийских беженцев «Заатари», — те же палатки и бараки на огромной территории. Правда на этом общее с «Заатари» заканчивалось — это место было оцеплено по периметру тройным рядом колючей проволоки, известной в народе как "путанка'.По всему периметру располагались наблюдательные вышки, находясь друг от друга примерно на расстоянии ста метров.

— Что это за место? — вырвалось у меня, по-прежнему опираясь на плечи молодой женщины.

— Лагерь для уйгурок Сяодун, пошли, нам нельзя отставать, если не хотим привлекать внимания. — Девушка крепко обхватила меня руками, — шагай, я не дам тебе упасть.

Всего в этом микроавтобусе привезли восьмерых вместе со мной. Кроме нас двоих впереди плелись, понурив головы еще шестеро молодых женщин, среди которых в глаза бросалась совсем молоденькая девчушка лет пятнадцати. Только я открыл рот, чтобы спросить у своей спутницы, что это за лагерь и почему мы здесь, как один из охранников, недовольным голосом приказал остановиться нам двоим.

Подозвав к себе другого охранника, он дал ему указания парой фраз. Китаец грубо дернул мою спутницу за руку, едва не уронив меня на землю.