Названец. Камер-юнгфера

Когда в третий раз придворная барынька отказала Кудаеву в его желании повидаться, он окончательно был сражён и загрустил. Было очевидно, что от него хотели отделаться, а Мальхен его разлюбила.

Сваха чиновница оказывалась права. Смерть императрицы возвысила общественное положение камер-юнгферы Анны Леопольдовны. Она, очевидно, считала теперь Кудаева слишком невидным женихом для своей Мальхен.

Капрал роты, в которой был Кудаев, видя грустное лицо рядового, всё чаще спрашивал его об его делах.

После своего последнего объяснения с Новоклюевым, Кудаев неохотно заговаривал с ним о своих делах. Новоклюев уж очень несообразно рассуждал и глупые советы давал.

Однажды он посоветовал Кудаеву влезть силком к придворной барыньке, да выругать её поздоровее, постращать её даже. И разное подобное, одно глупее другого предлагал капрал из сдаточных.

Однажды, видя Кудаева особенно грустным, Новоклюев снова пристал к приятелю-рядовому.

— Что, аль всё по своей зазнобушке тоскуешь?

Кудаев молча повёл плечами и вздохнул, как бы говоря:

— Вестимо, а то что же.

— А вот что, приятель. Испробуй ты, что я тебе скажу. Тебя придворная барынька пущать перестала, так ли?

— Да, сказывает, всё недосуг.

— Ну, так ты эту упорную барыньку корыстью возьми. Купи ты ситцу хорошего на платье, да сластей разных. Пойди ты во дворец, да прикажи о себе доклад сделать: пришёл де мол с гостинцами. Она тебя тотчас и впустит. А ты ей гостинец-то поднеси, а острастку-то ей всё-таки задай. Коли вы, мол, за меня не отдадите девицы, то я, мол, вам что-нибудь пакостное учиню.

— Да что, что? — рассердился Кудаев. — Чем я ей острастку-то могу дать? Полаяться на неё, ну и выгонит вон. Что же толку-то? Чем я её напугаю! Битьём, что ль?

— Как чем? Всем. Скажи из-за угла обухом, а не то ножом двину. А не то у вас во дворце в петлю затянусь. Мёртвое тело у вас окажется.

— Это я-то затянусь?

— Вестимо, ты, а не я.

— Спасибо. Худой выигрыш. Из-за дуры бабы повеситься.

— Да это будет вторым делом, — отозвался Новоклюев. — А первое дело гостинцев купи, да снеси.

Кудаев молчал.

— Что же, и это по твоему негодно? — спросил капрал.

— Нет. Вестимо дело гостинцу ей снести было бы хорошо. Да ведь его купить надо.

— Знамо купить.

— В лавке?

— Вестимо, в лавке, а то где же? На колокольне...

— Лавки в столице не про меня писаны...

— А про меня все писаны. Иду в любую...

— Чтобы купить гостинцу, объяснил Кудаев вздыхая, — деньги нужны, а где мне их взять? У дядюшки попросить. Более не у кого. Никого в Питере не имею...

— Попроси у дядюшки.

— Не даст, отозвался Кудаев. — Не таковский!

— Почему? Скупердяй?

— Не та линия, видишь ли.

— Какая линия?

— Линия, говорит он, не та. Невеста придворная Анны Леопольдовны, а он эфту линию не одобряет, сказывает, истинная линия у цесаревны Елизаветы Петровны.

— И, и, и! Братцы вы мои! — пропищал тоненьким, деланным голосом богатырь Новоклюев. — Ахти мои матушки! За эдакие, голубчик ты мой, речи улетают люди не токмо туда, куда Макар телят не гонял, а куда если и чёрта загнать, так он оттуда не выкарабкается. А ты, дурень, повторяешь! Аль плети захотел вместо невесты? Аль в тайной канцелярии побывать желаешь?

— Да нет, я это только так, к слову, смутился Кудаев, вспомнив приказание дяди не проговариваться. — Это я брешу. Да опять-таки не я то говорю, а дядюшка сказывает. Я тут невиновен.

И Кудаев внутренне застыдился, что с первой же минуты, испугавшись, свалил всю вину на добряка дядю, чтобы выгородить себя.

— Нет, дядя не даст денег, — заговорил снова Кудаев, желая скорее переменить разговор. — Он скуповат. А у меня ни алтына, какой тут гостинец.

— Ах ты дурень, дурень! — выговорил Новоклюев. — Хоть из дворян ты, а я простого состояния, а всё же ты, извини, дурень. Деньги, видишь, ему нужны.

И Новоклюев начал хохотать.

— Слышишь, что я тебе скажу, Василий Андреевич. Хошь, я тебя направлю, всё твоё дело налажу? Хошь ты сейчас идти гостинец придворной барыньке покупать?

— Вестимо, да денег, сказываю, на то не будет.

— Не твоё то дело, деньги. Идём, что ли.

— Ты разве дашь?

— Дал я, как же, — рассмеялся грубым голосом Новоклюев. — Дурака нашёл. Ну, да не твоё дело, иди.

Через полчаса после этого разговора капрал Новоклюев и рядовой Кудаев были уже в лавке неподалёку от того места, где когда-то стояли ночью в карауле. При появлении купец бросил других покупателей, обратился к ним и спросил, что им угодно, хотя при этом, как показалось Кудаеву, лицо его насупилось. Он глядел и боязливо, и вместе с тем недоброжелательно.

Новоклюев потребовал кусок хорошего ситцу, стал выбирать, переворошил много товара, но, наконец, выбрал штуку красного с разводами ситцу и приказал отложить.

Затем он выбрал ещё два шёлковых платочка и, взяв всё это под мышку, выговорил, обращаясь к купцу:

— Присылай тотчас же за деньгами в ротный двор, спроси капрала Новоклюева, и мы с товарищами твоему посланцу отсчитаем что следует. Останется мною доволен.

При этом Новоклюев не выдержал и немножко ухмыльнулся.

— Негодно так-то, — пробормотал купец.