Называется Жизнь (социологический роман)-Вторая Часть Дилогии

Гости смиренно приняли предложение именинницы, но из-за стола вышли, чтобы сказать Лине добрые слова на прощанье. Лина благодарно со всеми поцеловалась и, сопровождаемая Клавой, спустилась вниз.

— Спасибо вам большое! Спасибо. Вы внесли в наш праздник столько нового, замечательного, я уж не говорю о привете и подарке от сестры и этой корзине. Спасибо вам. Как хорошо, что мы познакомились! Нет, не познакомились. Мы подружились!

— Клавдия Ивановна, — так же задушевно ответила Лина. — Это вам спасибо. Я давно не получала такого удовольствия от вечеринки. У вас так здорово. Замечательные друзья. Они вас так любят. И я теперь ваш друг. Вот Мария Ивановна говорила, что вы, может, на Новый год приедете.

— Ой, — вздохнула Клава. — Скажу вам, как близкому другу. Если все будет хорошо, я приеду еще до Нового года к сестре с Егором. Я пока ей не говорю из суеверия. Знаете, — у Клавы на глазах появились слезы, — встреча с Егором — может быть, это мне награда. Я его всю жизнь любила. И думала, что никогда не увижу. И вот мы встретились. А это он мне подарил сегодня. — Клава приподняла волосы, и заслепили глаза подлинным бриллиантовым блеском камни в ее ушах. — Знаете, он влюблен, как юноша, — смущенно, как школьница, сказала Клава. — Говорит, что хочет наконец обрести пристань. Даже боюсь верить.

— Да. Это так видно со стороны. Я очень рада за вас, — сказала Лина проникновенно.

— Спасибо. — Клава поцеловала Лину. — Только, пожалуйста, пока ничего не говорите сестре. Я боюсь, что если что-то сорвется, она будет страдать из-за меня. Она ведь знает, что я всю жизнь любила Егора. Помните, мой дом — ваш дом. В другое время я бы вас уговорила остаться заночевать, но…

— Что вы, что вы, Клавдия Ивановна! У меня все в гостинице, а завтра утром на работу. Я бы все равно не осталась. Спасибо вам, удачи, счастья. — Лина крепко обняла Клаву, ощущая искреннюю любовь к ней.

Полная впечатлений от этого замечательного вечера, Лина и не заметила, как машина подкатила к гостинице.

ХХХ

Рано утром она проснулась в прекрасном расположении духа. Когда вошла в ванную комнату и включила душ, ей показалось, что зазвонил телефон, но, подумав, что она все равно не успеет взять трубку, решила довести туалетную процедуру до конца. Времени было более чем достаточно, поэтому она не торопилась. Но как только выключила воду, снова услышала звонок, который, как теперь ей показалось, и не умолкал все время, пока она купалась.

Набросив полотенце, Лина подскочила к телефону и услышала голос Алеши.

— Мама! Мамочка! Мама, мамочка! — твердил он, и она услышала его всхлипывания, подобные тем, которые были ему свойственны в детстве, поскольку он рос очень ранимым, с нежной, уязвимой душой.

Ни увечья от мальчишеских дворовых разборок, ни случайные увечья от спортивных игр — никакие физические травмы не вызывали у него слез. Но, как девочка, всхлипывая, он плакал от травм душевных — несправедливости, унижений, обмана. И вот сейчас он, взрослый мужчина, всхлипывает так, что не может продолжить говорить.

— Сынок, сынок, что случилось?

Но сын молчал и только всхлипывал.

— Я сейчас к тебе приеду, — проговорил он наконец и положил трубку, оставив мать в душевном смятении, граничащем со страхом и безысходностью от осознания своей неспособности помочь сыну, у которого случилась беда.

Когда сын вошел в номер, ей казалось, что сердце свалится со своего места, пока она услышит его объяснения. Но он бросился к ней, схватил в свои объятия, словно боясь, что она может исчезнуть. Он целовал ее голову, плечи, глаза, все лицо, руки, приговаривая:

— Мамочка, ты жива. Господи, господи, благодарю тебя!

Лина слушала, и ей казалось, что сын потерял рассудок, столь неадекватными были его восклицания.

В какой-то момент он оторвался от нее, осмотрел всю с ног до головы и снова прильнул, приговаривая:

— Мама, мамочка! Если б ты знала, если б ты только знала, сколько я пережил за эти мгновенья между новостями и пока услышал твой голос. Ты долго не подходила, и я уже чувствовал, что исчезаю из этой жизни вместе с тобой.

— Алеша, сынок, я ничего не понимаю! Что, что заставляет тебя говорить такие слова?

Алеша тихо прижал к себе мать, потом взял ее, как маленькую, за руку, прошел с ней к кровати, усадил, сам придвинул стул напротив и сказал, заламывая руки и глядя куда-то в пол:

— Мама, мама, я столько пережил сейчас. Я думал, вдруг ты послушалась моего совета и осталась там ночевать. Я же знал адрес, по которому ты отправилась вручить подарок. Я его прочитал, когда был у тебя в номере перед твоим отъездом на день рождения. Я тебя уговаривал по возможности заночевать там. Но ты уехала, ты уехала оттуда, мама. Какое счастье, что ты меня не послушала. Я бы погиб от разрыва сердца, если б ты там осталась. Какое счастье! Может, за несколько минут до трагедии, но ты уехала. Мама! Какое счастье, мама.

— Какой трагедии, о чем ты говоришь, Алеша? — спросила Лина, которой передалось настроение сына.

Он снова обнял мать.