(не)алые паруса (СИ)

Старейшина намеревался повторить подвиг гостя, но с первого же глотка, обжегшего горло, закашлялся, а из глаз его брызнули слёзы.

Грэй, глядя на это, лишь злорадно хмыкнул и процедил:

— Что-то вы совсем своего доктора не слушаете, любезный. Так и до могилы недалеко.

И в завершение тирады столь дружелюбно оскалился, что у старейшины зашевелились волосы на затылке.

Он и так едва сдерживался, чтобы не юркнуть за шкаф или не нырнуть под диван, потому что стройную фигуру Грэя, словно призрачная аура, окружали полупрозрачные щупальца. А оскал, подобный тому, что недавно продемонстрировал капитан, и вовсе пугал до икоты. Особенно вкупе с упоминанием могилы из уст «серого осьминога».

Однако Грэй очень быстро перешёл на серьёзный тон, хотя и не лишённый ехидных ноток:

— Как вы поняли, любезнейший, я здесь по делу государственной важности.

— Ну, разумеется, ваше высо… милород… капитан Грэй. Разве ж вы можете явиться по-другому поводу.

Если только не сам морской дьявол прислал вас по мою голову, очень хотелось добавить ему, но, поразмыслив, старейшина благоразумно сдержался.

— Мне отрадно знать, что вы это понимаете, — продолжал между тем Грэй, явственно наслаждаясь эффектом от своих слов и жестов. — Значит, до той поры, пока мы с подчинёнными не выясним, кто или что приманило гуингара в эту богом забытую дыру, мы будем получать всяческие содействие и помощь с вашей стороны?

— Вне всякого сомнения, — верноподданнически подтвердил старейшина. — Более того, если кто-то попробует только чинить вам какие-либо препятствия или же искажать передаваемую вам информацию, я сам лично накажу наглеца.

Грэй презрительно хмыкнул:

— Я бы хотел посмотреть на этого кретина лично, перед тем как… — пояснять он не стал, по мёртвенной бледности, залившей лицо старейшины, было ясно, что излишних подробностей он не переживёт. — И да, не смейте раскрывать моё инкогнито до тех пор, пока всё не будет кончено.

— Конечно, конечно же… Не пикну!

— … но, — продолжил Грэй, игнорируя истерично-фанатичные заявления старейшины, — пустите слух, что «серые осьминоги» в городе. Пусть тварь повертится, как плотва на сковородке. Понервничает. Явит себя. А до того времени мы проверим, чья маскировка лучше — его или наша.

Грэй попросил ещё рому, снова осушил залпом и как бы невзначай заметил:

— Был ещё один человек, кто видел, как судно без опознавательных знаков входит в заброшенную бухту. Тот, кто следит у вас за огнём на маяке.

Старейшина с облегчением махнул рукой:

— Вот уж кого не стоит опасаться, так это наших обитателей маяка. Там живёт лишь нищий старик-смотритель, бывший рыбак, и его чокнутая дочурка. Даже если хляби небесные разверзнуться и господь в величие своём сойдёт на землю, а они станут тому единственными свидетелями, им всё равно никто не поверит. В городе у нас народ благоразумный, обходит маяк стороной… Как и отца с дочкой.

Грэй обхватил тонкими пальцами подбородок и уставился в огонь, размышляя о чём-то своём…

— С чего вы взяли, что та девушка чокнутая? — спросил он, и старейшина уловил недовольство, скрытое в том вопросе.

— А станет нормальная девица восемнадцати лет отроду прозябать на полуразвалившем маяке с пьянчугой-отцом? И зажигать по ночам, когда все нормальные и благовоспитанные девы её возраста спокойно спят, путеводный огонь?

— А между тем именно свет того самого маяка помог нам не потеряться во мгле нынешней ночи и успешно стать на якорь в не самой благоприятной бухте, — как бы между прочим вставил Грэй.

— Вы говорите так, будто благодарны ей? — удивился старейшина.

— Так и есть, — просто ответил капитан, и, к вящему изумлению старейшины, голос его при этом потеплел, а взгляд, устремлённый в огонь, подёрнулся поволокой мечтательности.

Старейшина даже святых мысленно помянул на всякий случай: и привидится же такое — мечтательный «серый осьминог»? И чтобы окончательно развеять морок и вернуть на красивое лицо Грэя привычное скучающе-циничное выражение, он сказал:

— Вовсе не о вас заботилась эта дурочка Ассоль. Просто наш библиотекарь, старый Эгль, сам выжил из ума и девчонку с пути истинного сбил, пока её непутёвый папаша обнимался со стаканом в каждой портовой таверне.

— О чём вы? — непонимающе произнёс Грэй, и потёр кольцо с осьминогом, обнимающее его безымянный палец. — Как старый библиотекарь мог сбить с пути истинного юную девушку?

— Очень просто, — решительно заявил старейшина. — Он сам уже в старческую глупость впал и начал в сказки верить. И девчонку испортил. Мыслимо ли дело — с десяти лет всё подсовывал ей книжки разные? Ребёнку! Девице! Немудрено, что бедняжка умом тронулась. Столько просиживать над глупыми небылицами. Но самое дурное и опасное, что Ассоль тоже со временем стала в них верить…

— Что же в том опасного? — лениво заметил Грэй. — Ну, верят в небылицы и пусть их. Другим-то какая беда?

— Заразно! — многозначительно подняв вверх палец, веско произнёс старейшина. — А как другие девы подражать начнут? Эта Ассоль знаете что выдумала?

Грэй пожал плечами: откуда, мол, могу знать?