Не ангел

Ну давай же, Селия, шагай к двери. Тебе всего-то и нужно, что спуститься по лестнице и сесть в машину, и тогда…

— Леди Селия.

— Да, миссис Гоулд?

— Только что получены гранки. Мистер Литтон просит просмотреть их.

— Не могу. Не теперь. — Селия ощутила вдруг странный прилив гнева оттого, что кто-то препятствует ей.

— Это корректура книги леди Аннабеллы. Мистер Литтон настаивал на том, чтобы вы их увидели.

— Ох… — Селия замешкалась.

Это действительно крайне важно. Есть несколько деталей, которые она обязательно должна проверить: названия глав, состав именного указателя, — все, что требовало исключительно ее внимания. И займет это всего полчаса. Всю треклятую книгу целиком она проверять не станет. Но и с абортом тянуть нельзя. Иначе на следующей неделе появятся большие сложности. Черт, что же делать? Ладно, но только тридцать минут. Селия лихорадочно раскрыла гранки и в спешке схватила карандаш.

— Мы можем как-то ускорить наши действия? — спросил Джаспер Лотиан.

Говард Шо взглянул на него: ему показалось, что Лотиан сильно возбужден. Его всегда и так путаные волосы, похоже, уже неделю не видели расчески, и он был очень бледен. Даже руки профессора как-то ссохлись, побледнели и сделались похожими на птичьи лапы. Да, этот человек все же не из приятных. Но клиент есть клиент.

— Мы предоставили нашим оппонентам целых десять дней, если вы помните. Для ответа на мое последнее письмо.

— В котором говорилось…

— …что я подаю иск о запрете публикации, если не получаю письменного заверения в том, что книга подверглась существенной переработке или же снята с печати.

— Ага, понимаю. Но, по-моему, все слишком затянулось. Зачем эти десять дней срока?

— Видите ли, обычно полагается предоставлять такого рода уступки.

— Но ответа ведь нет? — взглянул на него Лотиан. — Ни слова?

— Нет.

— Тогда никаких уступок, мистер Шо. Я хочу остановить издание.

— Но видите ли, — сказал Говард Шо, — даже если мы пригласим представителей обеих сторон, это все же займет не один день. Судья захочет ознакомиться с материалами дела, потребует убедительных оснований для подобного решения.

— А если ни одной стороны не будет? Это не ускорит процесс?

— Ну… — Шо помедлил, — ну, можно потребовать предварительного решения о запрете публикации.

— Это что такое?

— Слушания, на которых будем присутствовать только мы. Но для такого рода дел подобное не практикуется, только в крайних случаях, если у другой стороны не нашлось времени подготовиться или явиться в суд.

— Вот хорошо бы, — насупился Лотиан. — А как это организовать?

— Это можно было бы… организовать, обратившись в суд с просьбой о немедленном разбирательстве.

— А суд может пойти на такое? Я что-то с трудом представляю.

— Если им заранее ничего не известно.

— А это законно?

— Письмо могло задержаться в пути. Мы заявим, что дело не терпит отлагательства, а другая сторона так и не вступила с нами в контакт. В каком-то смысле так оно и есть.

— Давайте так и сделаем, — подумав, сказал Лотиан.

— Хорошо, — ответил Говард Шо. — Я сейчас же займусь этим.

Селия сидела, стараясь сосредоточиться на корректуре, когда почувствовала новый приступ боли. Не придав ему значения, она нахмурилась и поерзала на стуле. Боль повторилась, немного усилившись. Селия откинулась, пытаясь понять ее, и вдруг поняла. Эта боль была ей знакома. Предвестник выкидыша. Выкидыш! То, о чем она молила Бога, мечтала как о подарке судьбы, как о спасении, которое избавило бы ее от такого зверства, от детоубийства. Все, что от нее требовалось, — это игнорировать боль. Тогда не понадобится ничего делать: ни ехать в клинику, ни подчиняться доктору Блейку, ни терзать себя весь остаток жизни. Все, что нужно делать, — это оставаться на месте, продолжать работу, потом пройтись по зданию перед отъездом домой, а приехав, не ложиться в кровать, а чем-то заняться, возможно, даже разобрать свой письменный стол, что давным-давно пора было сделать. Потом, пожалуй, стоит немного прогуляться — и вот тогда уже лечь в кровать и вы звать доктора. И она потеряет ребенка, и никто — ни Оливер, ни Себастьян — не будут ничего знать, и она сможет спокойно принять решение по поводу своего брака и своего будущего, не связанная этим ребенком, который путает все карты и может все разрушить, а уж счастья точно никому не принесет.

Так она и решила. Бог женщин и женских бед услышал ее молитвы и ответил на них. И нужно вознести ему — или ей — коленопреклоненное благодарение.

Оливер увидел автомобиль доктора Перринга у дома, когда парковал машину. Он с опаской посмотрел на него, теряясь в догадках, что это означает. Захлопнув дверцу, Оливер почти бегом направился по дорожке к двери. Его встретил Брансон, принял у него пальто.

— Почему здесь доктор Перринг, Брансон? Кто болен?

— Леди Селия в постели, мистер Литтон. Она велела мне позвонить доктору Перрингу. Он здесь уже минут пятнадцать.

— И вы знаете почему?

— Нет, сэр, не знаю.

— А дети в порядке?

— В полном порядке, сэр. Насколько мне известно. Мисс Барти поехала повидаться с матерью, мистер Джайлз наверху, а близнецы в гостях.