Не ангел

— Билли, ты что-нибудь знаешь о мамином ребенке, который умер? — спросила Барти.

Они сидели в саду на Чейни-уок. Билли на несколько часов опоздал, не успел проститься с матерью и очень расстроился. Решено было, что возвращаться назад ему сейчас нет смысла. Селия настояла на том, чтобы он остался до дня похорон. Так будет лучше и для него, и для Барти, решила Селия. Барти пребывала в прежнем странном состоянии: отчужденная, холодная, она не под пускала Селию близко, не позволяла утешать себя и вообще не хо тела разговаривать. Для Селии, которая и сама глубоко пережива ла смерть Сильвии, это был настоящий удар.

Билли поднял голову и взглянул на Барти.

— Да нет, ничего такого. Насколько мне известно, ребенок был мертвый. То есть он уже родился мертвым, а не то, что жил, а потом умер.

— Вот как. Но тогда почему… — Она не договорила.

— Мне в то время было всего лет шесть. Шесть или семь. Я мало что помню. Помню только, что там была леди Селия.

— У нас дома? В момент рождения этого ребенка?

— Да. Было Рождество, и все случилось рано утром. Нас всех отправили к соседке, миссис Скотт. А потом подъехала большая машина, и отец попросил леди Селию войти в дом и побыть с мамой.

— Да? Тогда кое-что проясняется, — медленно сказала Барти, — а потом?

— Что потом?

— Ну, что случилось дальше?

— Не знаю, Барти. Нам сказали только, что ребенок умер. И его забрала повитуха…

— Повитуха?

— Ну да.

— Но ведь мама никогда не звала повитух. Я думала, ей всегда помогала миссис Скотт.

— Барти, я не знаю таких подробностей. Но повитуха была, я это точно помню. А в чем, собственно, дело? Зачем ты спрашиваешь?

— А… Да нет, ничего страшного. Но в последнюю ночь… здесь, на Чейни-уок, мама была в бреду и все время что-то сбивчиво говорила об этом. О ребенке. Ей казалось, что она его рожает. Боже мой! — При этом воспоминании губы Барти дрогнули. Билли обнял ее за плечи. — Это был такой ужас, Билли. У нее все внутри страшно болело. И доктор Перринг сказал, что ее нужно отправить в больницу, а я…

— Ну?

— А я заявила, что мама боится больниц и ее лучше оставить дома. Может быть, если бы ее отвезли сразу, она бы… ох, Билли!

— Да что ты, Барти, — ласково сказал он, — это все равно уже не помогло бы. Ничего нельзя было сделать. Мне доктор все объяснил.

— Ну, если так… Но накануне…

— Успокойся, Барти. Лучше сама спроси доктора.

— Ты думаешь?

— Конечно. Он, похоже, очень славный человек. А почему он все время здесь?

— Тете Селии нездоровится. И он сейчас навещает ее каждый день.

— А что с ней?

— Не знаю. У нее сильный кашель. Билли, а тот ребенок, который умер, с ним было что-то не так?

— Да брось ты о нем думать, Барти. Не знаю я. Если ты так допытываешься, спроси у миссис Скотт. Я-то откуда знаю про эти женские дела?

— О господи! Ждали и дождались!

— Что такое, Оливер? Что случилось?

— Взгляни на это. — Он дрожащей рукой протянул ММ лист бумаги.

— Что это?

— Запрет на издание.

— Что?!

— Да, только сейчас принесли. Его доставил особый курьер, который настоял на том, чтобы вручить мне этот документ лично. Там говорится… дай-ка посмотрю… Да, так и есть: «Судья заслушал обращение, поступившее от адвоката, мистера Говарда Шо, и вынес решение о запрете публикации произведения мистера Га я Уорсли под названием „Бьюхананы“». Вот так, ММ! Но как же такое вышло?

— Не знаю, — потупилась ММ. — Я ума не приложу, Оливер. Мы ничего не знали о слушаниях, нас даже не оповестили о них, мы не могли представить собственную позицию…

— Кошмар какой-то, — сказал Оливер и потер ладонями глаза. Вид у него был совершенно измученный. — Ну, какова бы ни была причина, нам теперь конец. Это смерть «Литтонс».

— Неужели? Но почему? Это же несправедливо! Разве нельзя оспорить решение, потребовать, чтобы судья выслушал нашу сторону? Неужели нельзя выяснить, как это случилось? Здесь же произошла какая-то ошибка, Оливер…

— Я немедленно звоню Бриско. Послушаем, что он скажет. Но, призна́юсь, на него у меня надежды мало.

— Да, Сюзанна Бартлет — это я. Доброе утро, мистер Уорсли. Да, мне гораздо лучше, спасибо. Да, завтра я с удовольствием встречусь с вами. Если вас это устраивает. Я сейчас относительно свободна — у меня нет срочных переводов. Видите ли, этим я и зарабатываю средства к существованию.

«Какой у нее милый голос, — подумал Гай. — Как он мелодично звучит. Наверное, она симпатичная девушка».

— Я, правда, не знаю, насколько смогу вам помочь. Если вы мне скажете, что вам хотелось бы узнать, я бы заранее подготовилась. Ну, то есть собралась с мыслями. Просто об университетской жизни в целом, что образование значит для женщины или же?..

— Да, — сказал Гай, хватаясь за ее последние слова, как за спасительную соломинку, потому что боялся что-либо объяснять. — Да, именно об этом.