Не ангел

— И я очень, очень тебя люблю, Барти. Ты для меня всегда была совершенно особенной, а когда я вернулся домой с войны, ты стала для меня всем. Кто сумел в первый раз нормально покормить меня, кто читал мне часами напролет, когда все остальные бывали заняты, кто играл мне на фортепьяно, когда я мучился бессонницей? А?

Она молчала.

— Ну вот видишь. А теперь по поводу ребенка. Да, это правда. Твоя мама и тетя Селия сделали то, о чем ты сегодня узнала, но это вовсе не было каким-то зверством, которое ты себе вообразила. Это было сделано из добрых и хороших побуждений. Умирающей девочке просто облегчили уход из жизни. Твоя мама не могла вынести этого, не в силах была видеть ее страданий, и поэтому она попросила тетю Селию помочь ей. Когда Селия вернулась домой, она обо всем мне рассказала: о том, как мирно и спокойно выглядело дитя, как она завернула его в шаль, которую захватила специально для него, как она передала дитя твоей маме, чтобы та могла поцеловать его на прощание. И как твоя мама благодарила ее. За все. За все, Барти. Пойми это.

— Это гадко, — непреклонно заявила Барти, — это преступление.

— Конечно, ты вольна сама решать, как это оценивать. Прямота и бескомпромиссность, Барти, часто делают нас слепыми. Именно они сейчас мешают тебе понять, что это был акт большого мужества и доброты по отношению к тому маленькому существу, которому было нестерпимо больно и которому оставалось жить самое большее несколько часов. Жить в страшных мучениях.

Снова молчание.

— И еще, Барти. Селия тоже очень любит тебя. И она никогда бы сознательно не сделала ничего, чтобы тебя обидеть. Да разве она не старалась для тебя изо всех сил все это время? Я понимаю, иногда тебе бывало нелегко, но нам всем порой приходилось трудно, ты же знаешь. А какой страшный период пережил в школе Джайлз! И меня тоже, сказать по правде, жизнь изрядно колотила, да и сейчас колотит. Но было же и много хорошего, согласись. Нет, Барти, Селия — один из самых храбрых — нет, самый храбрый! — и по-настоящему любящий человек, которого мне довелось встретить в жизни. Может быть, за исключением твоей мамы, но я ее знал не так хорошо. Барти, всем, с кем рядом оказалась Селия, в жизни очень повезло. Спроси ее как-нибудь, что она сделала для ММ, после того как родился Джей. Спроси об этом саму ММ. Она тебе непременно расскажет. Это просто невероятно. Так что Селия заботится о тебе и обо всех нас со всей страстью души. Но вот что она… любит покомандовать, — тут Оливер слегка улыбнулся, — это правда. Но без нее мы были бы ничем, любой из нас. Вообще ничем. Я знаю, что ты сердишься на нее, и, наверное, это отчасти оправданно. Ты пережила потрясение, тяжелый удар. Но скоро тебе станет легче. Поверь мне. И ты ее простишь. Во всяком случае, я очень на это надеюсь.

Оливер поцеловал Барти, которая совершенно обмякла на нем и, как маленький ребенок, держала во рту большой палец. Она подняла к нему заплаканное лицо и почти улыбнулась.

— Можно мне побыть здесь еще немного? — спросила она. — С тобой?

— Конечно можно. Сколько хочешь.

Селия шевельнулась, прокашлялась.

— Хотите, чтобы я ушла? — сказала она.

Барти подняла на нее задумчивый взгляд лучистых карих глаз и произнесла — без улыбки, но уже совершенно иным тоном:

— Нет, не уходите.

Казалось, прошла целая вечность, до того как в дверь постучали. Селия открыла, это был Брансон.

— Вас просят к телефону, леди Селия.

— Спасибо, Брансон.

Она поднялась к себе в комнату, взяла трубку. Звонил Себастьян — она это поняла сразу, как только ей доложили о звонке.

— Селия? — спросил он.

— Да, это я.

— Почему… почему ты звонила?

— Сказать тебе, что я не приеду, — ответила она, — вот и все. До свидания, Себастьян. Счастья тебе.

Глава 33

— У тебя очень мрачный вид, Джаспер. Что за причина, позволь тебя спросить?

— Потому что у меня весьма неважное настроение. Неужели ты ожидала чего-то иного?

— Не понимаю почему.

— Значит, ты просто не владеешь ситуацией. И это меня удивляет.

— Джаспер, что ты в самом деле! Ты добился запрета на издание, чего тебе еще надо?

— Мне кажется, Ванесса, ты не вполне представляешь, какого напряжения это от меня потребовало. Просто ужасного. И это еще далеко не конец, запрет может быть отменен.

— И как же это им удастся?

— О, на то и существуют правовые технологии.

— Тогда я действительно ничего не понимаю. И ты, видно, так погрузился в свои проблемы, что, полагаю, забыл о моем сегодняшнем отъезде.

— Действительно забыл. Ты в Лондон?

— Да. Всего на несколько дней.

— А где ты остановишься?

— В отеле на Безил-стрит.

— Похоже, ты очень полюбила это место?

— Да. Там хорошее обслуживание, отменный персонал. Ни в ком нет ни капли вульгарности. И там всегда такой порядок. В общем, при всей моей щепетильности вынуждена признать, что этот отель просто безупречен.

— Неужели? — изумился Лотиан. — Я этого не знал. Пожалуй, я поеду с тобой. Несколько дней отдыха от здешних дел мне не повредят.

— О, дорогой, боюсь, ты опоздал, — торопливо сказала Ванесса. — Я уезжаю через… примерно через час.