Не ангел

— Я убедительно просила бы вас прекратить эту утомительную комедию. Я не миссис Литтон, и вы это прекрасно знаете, — зло сказала ММ. — Я не замужем и желаю, чтобы мое положение уважали и обращались ко мне как к мисс Литтон. Так что там у вас?

— Я просто хотела поинтересоваться… то есть… миссис… мисс Литтон… вы уверены в том, что не хотите подержать ребенка? Он такой красивый.

ММ развернулась так резко, как только было возможно, сидя в подушках, и закричала с лицом, посиневшим от ярости:

— Я хочу, чтобы здесь все оставили меня в покое! Сколько раз нужно повторять? Я не желаю никакого ребенка! Вы слышите? Надеюсь, в конце недели я отправляюсь домой, а его усыновит кто-нибудь. Вы поняли? А теперь вон отсюда!

Молоденькая сестричка, меняя бедному детке Литтону подгузник, каждый день проливала над ним слезы.

— Я у нее побывала, — сообщила леди Бекенхем Селии, у которой не было возможности приехать в Бакингемшир до конца недели. — Она в весьма своеобразном состоянии. Не желает даже видеть младенца и ждет не дождется, когда его заберут и усыновят. Ну, оно и к лучшему, раз он ее вообще не интересует. Ее вполне можно понять, конечно, но персоналу это уразуметь трудно. А потом, ММ настаивает на том, чтобы к ней обращались как к мисс Литтон, что им, естественно, совсем не понятно. Матрона там жуткая дама, хотя ей нравится считать себя моим другом. Я велела ей уважать желания ММ, но уверена, что сама ММ ни в малейшей степени тому не способствует.

— Да, — сказала Селия, — могу представить. Вот беда-то. Когда… должны забрать ребенка?

— Я так думаю, в следующий вторник. А ММ вернется сюда.

— Ты видела его? Он… как он выглядит?

— Как все новорожденные, — сухо ответила графиня и положила трубку.

Для ребенка подыскали хороший дом — так сказала ММ дама из агентства по усыновлению, навестившая ее в пятницу, — очень славную семью из Биконсфилда. Чета уже пожилая, так что мужу не придется идти на войну. У них восхитительный дом, они будут отличными родителями, нет никаких сомнений. Они придут посмотреть на дитя и, если все будет хорошо, заберут его с собой во вторник.

— Хорошо, — сказала ММ, — поскорее бы.

Она чувствовала себя очень несчастной, на третьи сутки после родов у нее начались сильные боли — грудь ломило от прибывавшего молока. Грудь ей перетянули, но стало еще больнее.

— Приготовьтесь к тому, что придется потерпеть, — сказала старшая сестра, которая, понятно, сильно невзлюбила ММ, — но через день-два молоко уйдет. Ребенок прекрасно обходится без него. Похоже, он вовсе не нуждается в вас.

— Вот и отлично, — заявила ММ, но почему-то ей хотелось плакать.

В понедельник утром миссис Билл занималась уборкой, когда в дверь постучали. Это был почтальон. Он протянул ей письма: одно, в большом конверте, пришло от поэтессы — миссис Билл узнала ее по почерку. Поэтесса никогда не присылала своих сочинений в издательство, объяснив ММ, что боится, как бы их не потеряли. Миссис Билл положила письма на стол, чтобы рассортировать их немного позже, и вернулась к уборке.

Селия чувствовала себя неважно. Ее донимала пульсирующая боль в спине, тошнота и отчаянная усталость. Неудивительно: ей приходилось теперь справляться одной и со всем домашним хозяйством, и с издательством. Вот и Трумэн собрался в армию. Ей будет страшно не хватать его, если шофер уйдет, он так много для нее делал. Служба доставки продуктов прекратила свое существование, и Трумэн обеспечивал все заявки на бакалею и мясо, а кроме того, доставлял продукты по адресам и ежедневно отвозил ее на работу и забирал обратно. На выходных Селия побывала у ММ и пришла в отчаяние. Та была враждебно настроена к ребенку, а с Селией держалась очень неприветливо. Селия не была вполне уверена, но ММ, возможно, винила и ее. Конечно, ММ очень страдает, хотя глаза ее оставались сухими. Селия спросила ММ о ребенке, и та резким тоном ответила, что даже не взглянула на него с момента его рождения, да и зачем? Все это очень огорчало Селию. Она видела ребенка ММ, держала его на руках. С каким удовольствием Селия взяла бы его домой сама! Но она прекрасно понимала, что не может сделать этого. Позже, за чаем, мать прочла ее мысли.

— Твой дом не приют для беспризорных, Селия, — сказала она резко. — Я полагала, что ты уже получила урок.

В конце концов, неблагодарное это дело — весь день трястись в машине, вместо того чтобы лежать в постели и отдыхать. Селия погрузилась в работу над своим текущим проектом — новым каталогом детской литературы. По иронии судьбы все, что она давно предлагала издать, но всегда получала отказ, теперь осуществлялось, и не в последнюю очередь потому, что Оливер был на фронте. В это время зазвонил телефон.

— Слушаю?

— Миссис Билл на проводе, леди Селия. Говорит, срочно.

Миссис Билл, казалось, едва переводила дыхание. И была чем-то очень расстроена.

— Доброе утро, леди Селия. Как поживаете?

— Очень хорошо, спасибо, миссис Билл. А вы?

— Пришло письмо, — сказала миссис Билл.

— Письмо?

— Да. От… от мистера Форда.

— Мистера Форда? Но, позвольте, миссис Билл, этого быть не может, он же… он же погиб.