Не ангел

— Не знаю, мама. Не думаю. — Сообщения о наступлении на Нев-Шапель и огромных потерях, которыми оно сопровождалось, до смерти напугали ее — в первую очередь потому, что она пребывала в полном неведении, был там Оливер или нет. Это сильно усугубляло ситуацию.

Письма его были решительными и бодрыми, но в них сквозил страх: «Мы целыми днями находимся под воздушным обстрелом, шум просто кошмарный и продолжает звучать в голове по ночам. Моя главная проблема — недосып. Вчера мы брали высоту, получив приказ поддержать другую дивизию. День чудесный, солнце светит, небо голубое, и я поддался вспышке счастья и погрузился в мысли о тебе, когда на нас вдруг обрушился шквал артиллерийского огня замаскированных орудий и снайперов. В сторону грезы. Мы потеряли довольно много бойцов и уже начали прорываться к цели, когда обстрел возобновился — он продолжался всю ночь. Но не тревожься обо мне, дорогая, у меня — ни царапины».

Селия плохо спала, в беспокойных снах она постоянно видела Оливера — искалеченного, мертвого, умирающего или, может быть, отравленного и ослепленного ядовитыми газами. Только работа в издательстве помогала ей сохранять здравый рассудок. Селия трудилась лихорадочно, подолгу, помногу, выполняя работу не только за себя, но и за Оливера, Ричарда Дугласа и Джеймса Шарпа, художественного директора. Эта работа особенно нравилась ей: Селия обладала художественным вкусом, и некоторые обложки, сделанные по ее указанию, были интереснее и ярче, чем все, что «Литтонс» выпускало прежде. Она заменила Джеймса и его помощника двумя умными молодыми женщинами, втроем они работали очень продуктивно. Старшая из двух, Джилл Томас, была большой любительницей модных дамских журналов, она разработала в этом стиле образцы обложек для серии женской беллетристики, и книги с такими обложками расходились, как горячие пирожки.

ММ по-прежнему напряженно работала, курируя все, начиная с бюджета и заканчивая погрузкой и отправкой книг, следила за всем — от поставок до контроля складских запасов. Мысль о том, что на какое-то время ей придется оставить дела, причем уже в недалеком будущем, пугала Селию. Она не представляла, кто может заменить ММ. Правда, та наняла и обучила отличную помощницу, с которой в строжайшей секретности были оговорены условия ее найма, но новенькая ни в коей мере не была заменой ММ.

Это заставило Селию кое о чем вспомнить.

— Скажи, «голубятня» сейчас занята? — взглянула она на мать.

«Голубятней» называли небольшое изящное строение, которое лорд Бекенхем часто использовал для своих любовных утех. Домик был круглым, с покатой крышей, увенчанной стеклянной ротондой, и находился примерно в пятидесяти ярдах от террасы, рядом с садом и близ боковой двери главного дома, что позволяло незаметно входить и выходить из него. Внутри домика была маленькая, отделанная деревом гостиная, над которой располагалась спальня. Кухня не предусматривалась, но имелась ванная, снабженная простым, но крайне эффективным водопроводом. Ванная сообщалась со спальней. И, что самое замечательное, рядом был разбит крошечный, обнесенный стеной сад, благодаря чему место получалось совершенно изолированным.

— Нет, а почему ты спрашиваешь?

— Я думаю, она понадобится ММ.

— ММ? С какой стати?

— Пожить там некоторое время со своим младенцем, — набрав побольше воздуха, объяснила Селия.

Леди Бекенхем взглянула на нее довольно спокойно. Она гордилась тем, что никогда не выказывает удивления, и считала, что подобное поведение должно быть в порядке вещей.

— Понятно, — вот все, что она сказала. — Что ж, пожалуйста, сообщи ММ, что в любое время «голубятня» к ее услугам.

— Спасибо, — обрадовалась Селия, — скажу.

— Как ты, мам? Без папы?

— Хорошо, дорогая. Нормально. Голова еще побаливает, но жаловаться не на что. Билли очень помогает, он сейчас глава семьи, как велел отец. Единственная проблема — деньги. Нам их вечно не хватает. Я подумываю о том, чтобы найти работу. На фабрике или еще где. Работы сейчас много. Не как вначале, когда все фирмы закрывались.

— Я знаю, тетя Селия мне говорила. Сказала, что закрылось почти сорок четыре процента фирм. Отчасти потому, что мы больше не торгуем с Германией.

— И все-то ты знаешь, — заметила Сильвия. — Ты такой умной становишься, Барти.

— А где Билли? — не обращая внимания на слова матери, спросила девочка.

— В очереди стоит.

— В очереди?