Не Барби для босса (СИ)

— А тебе прям семья нужна? — с сомнением смотрит на меня Роман Петрович.

— Ну, в теории, да. А не то, что “всунул-вынул и пошел”. Одноразовые отношения не интересуют, короче. Работать надо, не до этого.

— А как же наслаждаться молодостью и красотой? — усмехается он.

Я прикусываю губу, потом вздыхаю:

— Это все, конечно, звучит красиво, но квартира сама себя не купит.

Роман Петрович фыркает:

— Слушай, ты меня пугаешь. Девушки в твоем возрасте еще совсем ветреные, а ты так рассуждаешь, будто уже пуд соли съела.

— А, может, и съела? — усмехаюсь, вспоминая, что мое детство легким назвать как-то язык не поворачивается.

— Ну, а мечтаешь хоть о чем-нибудь? Не таком мтериальном, как квартира?

Задумываюсь, но всё, что приходит в голову — детские мечты. Тогда всё казалось простым и волшебным.

— В детстве мечтала путешествовать, — признаюсь.

Роман Петрович смотрит на меня с лёгким удивлением:

— А что тебе мешает?

— Вы давно на зарплаты простых рабочих смотрели? Половина уходит на еду. — качю головой. — Вот я живу в общаге, на шмотки не трачусь, как и на косметику. Родителям помогаю, на квартиру коплю. Какие уж тут путешествия? Выросла, желания стали куда более реалистичными. Путешествую по общаге и работе.

— Давай я тебе путёвку подарю. — хмурится Роман Петрович и кает головой.

Улыбаюсь.

— В санаторий к пенсионерам? Ой, не смешите. — перевожу его слова в шутку, пытаясь скрыть смущение и ощущение того, что он это говорит просто потому, что выпил лишнего.

Вижу, как челюсти моего начальника сжимаются, и слышу, как он скрипит зубами.

Упс, кажется, снова перегнула палку. А ведь, может, это и вправду больная тема? Половая несостоятельность — вещь неприятная, особенно для мужика его возраста. А тут еще я подливаю масла в огонь.

— Я шучу, — предупреждаю его, чувствуя себя немного виноватой. — Спасибо, конечно, но чтобы ехать в путешествие, нужны шмотки, отпуск за свой счёт, потом сидеть на следующий месяц без зарплаты… И ещё слухи пойдут, что у нас с вами что-то личное. Не хочу этого, правда.

Роман Петрович нахмуривается ещё сильнее:

— Я не понимаю, я что, говно какое-то, чтобы личного со мной стесняться?

Меня охватывает смешанное чувство. С одной стороны, мне его искренне жаль, он ведь, наверное, правда не понимает, что творится у других в головах и что о его здоровье знает весь завод. С другой стороны, его уязвленная гордость делает его чертовски смешным и обаятельным. Но я держу лицо, смотрю на него с невозмутимым выражением.

Видимо, мои слова задевают его глубже, чем я ожидала, или это воздействие шампанского, но Роман Петрович отставляет бокал и вдруг расстегивает рубашку. У меня глаза округляются.

— Мамочки, Роман Петрович, вы чего? — выдыхаю, глядя на него с явным смущением.

— Показать тебе, что я не старый, — говорит он раздраженно. Слышу в его голосе обиду.

— Да не старый вы, я вам верю… Да оденьтесь вы, — прошу, но он не останавливается.

— Нет, трогай, — мстительно усмехается мой начальник, подойдя ближе и беря мою руку. Заставляет меня трогать его пресс, мышцы на руках. Его кожа горячая, а мышцы под пальцами твердые и довольно… впечатляющие. Я смущаюсь, но подчиняюсь и лапаю спортивное тело.

— Ладно, ладно, для сорока вы очень даже ничего, — пытаюсь отшутиться и убрать руку, чувствуя, как щеки начинают гореть.

— В смысле "для сорока"?! — возмущается он снова. — Да мужики в этом возрасте только женятся.

— Давайте бухать, Роман Петрович, — пытаюсь сменить тему, мягко улыбаясь.

— Да не называй ты меня Романом Петровичем, — фыркает он, закатывая глаза. — А то я правда себя уже дедом чувствую.

— А как? Ромчик? Ромочка? Ромашка? — хихикаю, не удержавшись.

— Блин, Смирнова, — он качает головой с укором, но вижу, как уголки губ подрагивают в улыбке. — Просто Роман. Давай бухать.

Мы снова пьём. Снова смеёмся и то и дело подкалываем друг друга. Хмельное веселье, как это обычно бывает, захватывает и уже не отпускает. В какой-то момент выходим на улицу покурить. Смотрим, как метёт снег.

— Фига се “распогодилось”. Завтра можно будет снеговика лепить. Застегнулись бы хоть, а то простудитесь.

Роман Петрович смотрит на меня с прищуром, ухмыляется:

— Смирнова, я закалённый. И в сугроб после бани нырнуть могу, и на Крещение искупаться. А ты как с дедом.

— Да ладно вам, — усмехаюсь. — Я просто забочусь.

— Если заболею, найду тебе халат медсестры, будешь меня лечить.

— О, да вы любитель ролевых игрищ? — хохочу.

— Да не, бывшая жена работала в больнице просто. — приобнимает меня Роман Петрович и выкидывает сигарету.

Возвращаемся в дом, обнявшись. Пьяненькие. Нам весело и хорошо. В гостиной играет музыка, и вдруг начальник поворачивается ко мне, хитро щурясь.

— Пошли танцевать, Смирнова. Я и тут твоим молодым ухажерам фору дам.

— Мазь от радикулита сначала найдите, — смеюсь, пытаясь отклониться, потому что я не вот чтобы тебе танцовщица, но он уже тянет меня на середину комнаты.

Только заходим, как начинается медляк.