Не бойся глубины

– Мама! – завопил Николай, хватаясь за голову. – Замолчи! Ты ничего не поняла! Я туда больше не пойду! Боже, как мне все надоело! Дай мне пройти.

Он обошел Берту Михайловну и принялся ломиться в дверь своей квартиры, не соображая, что она заперта.

– Дай ключи! – потребовал он у матери.

– Ничего я тебе не дам. Иди и выгони свою подружку из чужого дома!

Николай посмотрел на мать безумными глазами, плюнул и побежал вниз по лестнице.

– Вот вырастила несчастье на свою голову! – воскликнула старая актриса и подошла к приоткрытой двери квартиры Альшванга. – Эй! – крикнула она.

Ответа не последовало. Берта Михайловна прислушалась. В квартире стояла тишина. Пожилая дама поколебалась, но делать было нечего: придется выкуривать пьяную шлюху. Наверняка спит беспробудным сном после бурной ночи…

Бывшая актриса решительно шагнула в темную прохладу прихожей. На вешалке висело пальто Анны Григорьевны, и больше ничего. Странно…

Обойдя всю квартиру, от кухни до ванной, Берта Михайловна удивилась еще больше. В помещении никого не было! Она почувствовала себя неуютно. Вспомнились жалобы Анны Григорьевны и страхи Лизы… паника на лице сына…

Берта Михайловна выбежала вон, закрыла двери на замок и положила ключи на тумбочку в своей спальне. Анна Григорьевна приняла вечером снотворное и теперь крепко спала.

– Господи, спаси и помилуй! – пробормотала старая актриса и перекрестилась, хотя это не входило в ее привычки. – Хоть бы скорее покупатель нашелся!

Анна Григорьевна позвонила агенту, как только проснулась. Тот охотно согласился взяться за продажу квартиры. В случае успеха, в котором агент не сомневался, сделка обещала быть прибыльной.

Количество покупателей, приходивших смотреть квартиру Альшванга, резко увеличилось. Однако несмотря на интерес людей и приемлемую цену, что-то с продажей не складывалось. Покупатели с энтузиазмом ходили по комнатам, одобрительно кивали головами, обещали завтра позвонить и… исчезали.

Агент потерял терпение и принялся названивать потенциальным клиентам повторно, чего раньше никогда не делал. Те находили десятки причин для отказа. Одним не хватало денег, другим подворачивались более подходящие варианты, третьи внезапно уезжали в командировки, у четвертых резко менялись семейные обстоятельства… Словом, квартира, будто заколдованная, никак не могла перейти к следующему владельцу. Вдобавок ко всему слухи о нечистой силе, якобы водившейся в бывшем жилище режиссера, просочились за пределы дома и дошли до покупателей. Это окончательно отбило у людей желание приобрести квартиру. Агент опустил руки.

– Не стоит терять надежду, – успокаивал он расстроенную Анну Григорьевну. – Я буду продолжать поиски. Обязательно найдется желающий купить такое прекрасное жилье.

В глубине души он в это не верил. Бывают квартиры, которые невозможно продать! Они годами ждут своего часа, и приблизить желанный миг помогает разве что счастливая случайность…

В гостиной у Анны, на столе, стояли чудесные орхидеи. Их было много, и Князев прикинул, сколько они примерно стоят. Такой презент мог себе позволить только обеспеченный человек.

– Откуда цветы? – вскользь спросил он, когда хозяйка принесла из кухни кофейник.

Она молча наливала кофе, не глядя на Князева. Плохой признак. Виталий Андреевич изучил характер Анны и знал, что если она сразу не ответила, значит, думает, как выразиться помягче. А в смягчении нуждаются только неприятные известия. В ее молчании Князев всегда чувствовал опасность для себя.

Она подала ему чашку, и он, как обычно, поцеловал ее руку. Анна не отняла руки, но и не улыбнулась в ответ. Отвратительный, позорный страх наполнил сердце Князева. Он пил кофе, не ощущая вкуса, и никак не мог упорядочить сумятицу в голове.

– Виталий, – сказала Анна, – ты был счастлив со мной?

– Почему «был»? Я… Анна, ты меня пугаешь…

Виталий Андреевич чувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Мысль о том, что в его жизни больше не будет Анны, казалась невыносимой. Она носилась в воздухе, как тень бездны, куда он не в силах заглянуть…

– Я хочу видеть тебя счастливым, – улыбнулась Левитина.

Ее лицо освещало изнутри что-то далекое и прекрасное, как переживания юности, когда все вокруг другое – шум ветра в садах, лиловые гроздья сирени, лунная дорожка в пруду… и стук сердца, открывающегося для любви…

– Анна! – преодолевая мучительную боль в груди, сказал Князев. – Почему ты говоришь мне это? Я никогда не буду счастлив без тебя! Ты это знаешь, не можешь не знать…

– Так не бывает… – мечтательно произнесла она. – Где-то существует женщина, предназначенная для тебя, Виталий. Ты ошибаешься, принимая меня за нее. Думаю, мы с ней немного похожи. Именно это сходство, обманчивое, как игра ума, и ввело тебя в заблуждение.