Не будь дурой, детка! (СИ)

Прошло целых пятнадцать минут. Горянова уже вполне спокойно выруливала на проезжую часть с подземной парковки, а «восторг начальства» почему — то запаздывал. Существенно запаздывал. Даринка с предвкушением ждала чего — угодно: ста пятидесяти разгневанных савеловских звонков, например, или хотя бы ехидного сообщения в ватсапе от Ольки или, в крайнем случае, от Резенской, с пересказом событий в лицах и картинах, но телефон подозрительно молчал. Молчал и молчал. Даринка даже положила его рядом с коробкой передач, чтобы быть во всеоружии, потом, дрожа от ожидания, сунула его на приборную панель, а когда нетерпение достигло своего пика, снова кинула на сиденье рядом с собой. Но он предательски молчал. Вот сучок!

— А на работу, господин Савелов, надо приходить вовремя! — с досадой выговаривала приборной панели Горянова, искренне терзаясь неизвестностью.

Ехать дальше было почти невозможно. Непонятная рассеянность, столь несвойственная девушке в привычной жизни, обволакивала, всерьез лишая разума. О том, что с ней творится реальная дрянь, Горянова осознала, когда в последнюю минуту дала по тормозам, запоздало сообразив, что еще немного, и пролетела бы перекресток на красный свет.

— Ааааа! — сипло выдохнула Даринка, вцепившись в руль мертвой хваткой, словно он был единственным спасением.

Всю ту минуту, что горел красный свет, она часто дышала, пытаясь прийти в себя и верно понимая, что ей просто необходимо где — нибудь благоразумно переждать в безопасности, пока внутреннее возбуждение не схлынет, явив свету ее привычно холодный и расчетливый разум.

Впереди, метрах в трехстах, переливалась вывеска вполне приличного кафе, судя по всему, уже открытого. Загорелся зеленый. Горянова начала движение, осторожно проехав перекресток, и заблаговременно включила поворотник, перестраиваясь в крайний правый ряд, чтобы припарковаться недалеко от кафе… как вдруг… Как перед ней появился визжавший тормозами серебристый ниссан, она так и не поняла. Все произошло за какое — то невероятно короткое мгновение. Визг, кружение, нога на тормозе и страшный удар. Не свой. А серебристой красавицы машины, врезавшейся в ограждение и на глазах Даринки сжавшейся в гармошку. То ли дым, то ли пар, то ли пыль, мгновенно окутавшие лобовое стекло и ощущение нереальности происходящего… И время. Остановившееся время. А потом побежавшее с невероятной скоростью. Стук сердца, как стук секунд… Жива… Не пострадала… Со стороны странной, словно раздвоенной реальности ворвались истошные крики, с тротуара побежали люди, кто к серебряной исковерканной груде металла, кто наоборот, подальше, поддаваясь инстинкту самосохранения, ибо в кино обычно за столкновением еще следует взрыв… Было очень страшно открыть дверь и не побежать вслед за теми, умными и дальновидными людьми. Но Дарина, прогнав оцепенение и кое — как выбив из себя остатки животного страха, все — таки открыла дверь и шагнула вперед.

Горянова не была первой. Впереди уже суетились люди, кто — то в сторонке снимал происходящее на телефон, а двое немолодых мужчин, наверное из машины справа, безуспешно пытались открыть изувеченную дверь. Впервые Горянова не знала, чем помочь. Она обошла металлическое месиво, чтобы увидеть водителя и хотя бы подбодрить его, рука уже привычно тянулась к телефону, забывая, что его нет, что он, вполне вероятно, по инерции скатился с кресла на пол во время торможения, а в голове все равно вспоминались номера экстренных служб, как Дарина увидела ее… В разбитом проеме водительской двери нереально красивым, но смертельно бледным видением застыло лицо юной девушки. Судя по всему, лет восемнадцати. Нежная кожа, алые накрашенные губы и такие же яркие красные капельки от мелких резаных ранок, больше напоминавшие безумный арт, и глаза, глаза пронзительной зелени, в которых больше не было жизни… Еще мгновение назад эта девочка жила, мечтала, надеялась, а потом все… Все это закончилось. Закончилось, не успев, по большому счету, начаться… Странное марево появилось перед глазами Горяновой. Оно повисло дымчатым полотном, словно, как в языческие стародавние времена, отделяя одно пространство от другого. И что — то неуловимо ледяное шагнуло вперед, захватывая неумолчный остаток человеческого тепла. И это было невероятно реально. Горянова в страхе отшатнулась, чтобы этот странный холод другого мира не коснулся ее … Сейчас не коснулся. Внутри Даринки загорелась в венах, как оберег, азиатская бабушкина кровь. Вспомнился ее молитвенный шепот над детской кроваткой и дым от сожженной травы, которым бабушка отпугивала злых степных духов.

— Дайте пройти! — это Даринку оттеснили приехавшие на вызов спасатели.

— Девушка, это ваша машина? — какой — то мужчина в форме потянул Горянову за рукав. — Отгоните ее, а то мы будем резать… Мало ли что… — и он кивнул головой на серебряный металлический ком. — Там человек на заднем, может, спасем…