Не буди Лешего (СИ)

Она готовила и убиралась в доме. Всё перемыла. Рассказывала про своих соседей. Теперь я знал вообще всё обо всех в её селении. Потом пошло и обсуждение отваров, каких-то снадобий. Сказал ей, что я не болею. Хоть вроде знаю каждую травку, мне ни к чему её предназначение. Ну разве только пахнет если вкусно, тогда другое дело.

Мы спали вместе, просыпались вместе, вместе ели. Оказывается, у Гостяты от холодной воды мёрзнут руки. В моём доме появилась горячая. У меня мало посуды — я ей сделал новую. Баньки у меня нет. Так зачем она Лешему? Даже мысли ни разу не было, что нужна. Твёрдо решил, что как подсохнет немного, буду рубить и ставить баньку. Гостяте негде мыться. Предлагать ей подо льдом в студёной речке купаться я не стал. Гостья моя проверила весь мой нехитрый быт и всё поставила с ног на голову.

— Чудно у тебя, — говорила она, рассматривая, как я живу и обо всём расспрашивая. — Очень уж необычный дом. Таких домов и у самых зажиточных селян нету. Хитро так всё выдумано и чудно… А откуда такие запасы богатые?

Это она про соль спросила, про заморские пряности, да и про разные овощи. Огородничать я не огородничаю. Кто-то же моё хозяйство ведёт?

— Мокошь заходит, приглядывает, — признался я. — А откуда у неё всё это добро, мне неведомо. Я ей из дерева что-нибудь делаю, а она снабжает меня провизией.

— Сама Мокошь? — Гостята удивляется. Качает головой. — Так ты знаешься с Богинею? Или Леший знается? — вдруг спрашивает.

А я всё так и не признался, что я Леший и есть. Боюсь спугнуть её мордой страшною. Так то видела она уже меня, в первый раз ещё, как пришла мужа спасать. Ну пару раз в обморок падала, так это почти все так… И всё же что-то тянул я. Как-то не было обернуться повода.

— Ну и где мне мыться, Лёшенька? — такая она улыбчивая. Когда слёзы в три ручья не льёт.

Кадка показалась Гостяте недостаточно прочной, и я посадил девицу в ступу, почти как когда-то Кикиморе обещал. В ступу набрали горячей воды и сидела теперь в этой ступе Гостята, голову из воды высунувши.

— Ну ты вынырни получше, мне же тебя мыть несподручно, — я водил ей по рукам и шее мочалкой, которую Гостята сама же и сплела из сухой травы. Травинки царапали гостье распаренную кожу, но девица только довольно ластилась.

— Забирайся ко мне, будет сподручней, — предложила она, протягивая руки.

— Места вдвоём не хватит, — я стоял рядом. Тогда она высунулась из бочки, обвивая меня руками.

Целовалась Гостята, крепко зажмурившись, прижимаясь ко мне грудью. Её спину и плечи облепили её мокрые длинные волосы. Я перебирал их пальцами. Понюхал. Они ничем не пахли. Как и сама Гостята. Немного той травой, которой мылась. Немного деревом, но больше ничем.

Василиса всегда дурманяще сладко пахла. Чем-то мазала всё тело и волосы. Моя нежданная гостья пахла только собой.

— Вытащи меня, Алёша, как бы мне тут не свариться! — рассмеялась Гостята, а глаз не открыла.

— Почему же ты на меня не смотришь? — спрашиваю.

— Я на тебя любовалась всё утро, пока ты спал, и весь день, пока ты в столярне столярничал. А если глаза зажмурить, да ещё и в бочке мокрой сидя, целоваться так сладко!

— Ещё если и не видишь с кем.

— Я же знаю, что с тобой, — она провела по моему лицу пальцами, — я тебя чувствую кожей. — А потом она меня понюхала. — И знаю, как ты пахнешь.

— И чем я пахну?

— Лесом весенним, — ресницы её задрожали, но глаз она не открыла. Лесом, значит. Даже в теле человеческом. Девица попалась с причудами.

— А если посмотреть на меня, что подумаешь? — я держал её лицо в ладонях, она открыла глаза и сразу на меня уставилась, не смутившись.

— Подумаю, что упала я где-то в чаще лесной и забылась мёртвым сном. И всё это мне снится.

— Так хороший это сон или плохой? — спросил я.

— Хороший сон, — она сильнее прижалась щекой к моей ладони. — Я бы и не просыпалась, как бы не нести Раките водицы целебной. Придётся мне от тебя уйти.

Как хотел сказать ей: “Не уходи”, но ведь и не так далече живёт она.

— Унеси водицы Раките и возвращайся.

— К тебе вернуться? — она удивилась как будто. — А Леший не прогонит меня?

— С чего бы ему тебя прогонять?

— Разве это не его дом?

Я промолчал, ничего не стал отвечать. Вытащил её из бочки. Успел поцеловать до того как она зажмурится.

Мы не договорили. Голые девицы не особо располагают к долгим разговорам.

* * *

— Подушка намокнет, перо в ней испортится, — Гостята перекинула мокрые волосы вперёд, на грудь. — Нехорошо сразу после бани в постель ложиться, не обсохнув. Голову не просушив.

— Вынесем завтра подушки на солнце, они высохнут, — я перетащил её на себя. — Ну или можешь спать так. Тем более, тебе не привыкать.

— Про что ты? — не поняла она. Я имел в виду первую ночь, когда она на полянке меня за бревно приняла. Но Гостята про то не догадалась.

— Вчера я спала у тебя под боком, рядышком. А зачем рога тебе? — она дотронулась до моих рогов. Я уже и забыл про них.

— Мешают тебе? — спросил. Больше-то меня от человека ничего не отличает. Разве что кость моя толще, вот и рога оттуда идут — чтобы голову защищать. Не от одного топора там на рогах этих зарубины.