Не буди Лешего

— Ну ты хоть человеком перекинься, я обниму тебя! — она всё же подошла ближе и снова протянула белую ручку. — А что это ты, Алёша, стал такой… — она замерла, подбирая слово. — Совсем как зверь лесной!

— А был какой? — спросил я, всё, как дурак, любуясь.

— Забавный был такой, мохнатенький, пушистый.

Я был пушистый? Что там в голове у Василисы?

— Большой правда, больше чем медведь, и со свирепой мордой, — продолжала она, — но как-то выглядел повеселее! Перекинься, а, дружочек! Ну что же ты, не обнимешь Василису?

Я неуверенно протянул к ней лапу. Она осторожно прикоснулась к моей ладони пальцами.

— Леший, знаю я, что была тут битва. Я потому и не являлась. Ты, дружочек, не подумай, что я тебя забыла. Если ты на меня обиделся и не хочешь показываться человеком, ты не обижайся! Тут было у вас не очень-то приятно! Летал пепел, всё в грязи было, лесом воняло подгоревшим… Сейчас вроде как всё оправилось, стало получше. Вон и травка зеленеет, хоть и скоро осень, и на деревьях сочные какие листьев кроны! Вот и я решила заскочить, тебя проведать.

— Спасибо, что заскочила, — я умудрился выдавить. А солнечно сегодня, дует свежий ветер. Пригласить бы Василису хотя бы чаю попить с малиной. Засесть с ней перед домом на полянке, послушать, как она рассказывать мне будет свои побасенки.

Вышел Баюн, мяукнул недовольно. Василиса отскочила.

— А что это за страшный облезлый кот? — она сморщила носик. — Фу-фу, уйди, нечисть! — девица смешно руками замахала. Баюнка зашипел.

— Кота не обижай, он… пока ещё болеет. Может, оправится.

— А, после битвы наверное, — Василиса кивнула, протянув, — кис-кис, бедный котик! — она хотела его погладить, но чуть когтистой лапой по руке не получила. Странно, я думал, девицы Баюнке нравятся. По крайней мере… Шевельнулась мысль, но не успела проявиться, Василиса звонко засмеялась.

— Ну и кот у тебя! Под стать тебе! Алёша! Я всё жду! — она топнула ножкой.

Как ей объяснишь в словах двух, что того Алёши, что катал её по реке на лодке, бобров пугая, и травил ей шутки, чтоб она смеялась погромче — на зависть Водяному, того Алёши больше нету?

— Я больше не умею в человека. Во время битвы принял звериный облик и с ним сросся. Теперь такой и есть.

— Да быть не может… — Василиса протянула расстроенно. — Ну ладно, — снова подошла и взяла в свои маленькие ручки мою лапу. Оглядела меня внимательно.

— Так ты зверь теперь?

Вообще-то я по-прежнему существо мыслящее, и по-прежнему мужчина, хоть и в этом зверином теле. И смутно понимаю, что таких красивых нежных девиц мне осталось разве что держать за руку, если повезёт.

— Я Леший. Хозяин Леса. Как и был.

— Ну лес вроде выглядит неплохо, всё образумится, — сказала и улыбку всё же выдавила. Умеет Василиса поддержать беседу светскую… Стояла она здесь и улыбалась мне, а в глазах её увидел я другое.

Впервые в жизни в женском взгляде почувствовал к себе брезгливость. Видать, совсем противен стал вид мой внешний. Кикимора — та ничего, даже не морщилась. И Василиса вроде лицом ну разве только чуть дрогнула, но глаза выдавали. Или это жалость в них? Так я вроде не калечный. Ну так много где порубленный, шерсть попортило, ну чуток задело морду.

— Хорошо что повидались, полечу, наверное, — она стала пятиться назад, нащупала рукою за спиной свою ступу.

— Я б самовар раздул, ты не останешься?

— В каком… это смысле? — что-то она стала заикаться.

— Да на чай. Погоди, сообразим! Сейчас позову Кикимору, — я повернулся. Крикнул. — Эй, Матушка!

И ведь только сейчас вспомнил, что женат. Совсем нигде в башке лесной не отложилось, что я больше не один здесь.

Кикимора вышла. Василиса, может, и рада удрать, но ведь теперь невежливо будет с Хозяйкой не поздороваться. Кикимора злобно зыркнула на Василису, но поприветствовала.

— Здравствуй, Кикимора, — Василиса ей едва кивнула.

— Алёшенька, что звал? — мне болотная нежить пропела ласково.

— Да вот, у нас с тобою гостья, наверное надо чаю ей сообразить, сегодня день погожий, сядем на полянке. Что скажешь?

— Давай уважим гостью. Схожу, самовар поставлю, — Кикимора скрылась в доме.

— А что она у тебя в гостях? И почему Матушка? — Василиса нахмурилась.

— Не в гостях. Живёт она здесь. Кикимора нынче жена моя и Хозяйка реки и болота.

— Вот как… — Василиса брови сдвинула. — Ты и женился?

— А что тут удивительного? — я всё же подошёл к ней.

— Думала, ты никогда не женишься, — она чуть-чуть плечами дёрнула. — Ещё и на Кикиморе, — тут Василиса откровенно сморщилась. Неужто это как-то задевает женское её самолюбие?

— Ну вот женился, теперь мы вместе на всём в лесу хозяйстве, — я понимал, что Василиса скоро улетит, и на чай не останется. Так её рука вцепилась в край ступы, пальцы побелели, так сжались. А мне хотелось просто смотреть на неё. Или было ещё что-то. Какое-то плохое чувство, горькое. Я злился на неё. За то что она такая нежная, красивая, воротит от меня нос и избегает смотреть на меня. А я же помню, как у нас было до.