Не буди Лешего

Друзья мои прилетали часто. Стало в моём доме весело. Правда, не знаю, как оно будет, когда Тишка из дома вылетит. Горян его вместе со своими устроить решил куда-то в школу лётную к какому-то колдуну змею. Я не против, это дело интересное, тем более — я к лесу и земле привязан, а Тишка будет словно птица вольная.

— А там, гляди, научится и змеем обращаться, — шутит Горыныч.

— Если нет этого в природе — как же научится? — не верю я.

— Пока он человек, сам знаешь, может принять любую сущность. Вот выберет быть змеем!

— Это ящером летающим? Как ты?

— А чем я плох? Из вас я самый живучий и самый по жизни запасливый. До сих пор жизнь не потратил, это вы — мертвечина ходячая! — так он нас и дразнил с Кощеем на пару.

Зубоскалили мы много по прежнему.

С Гостятой после одного случая стало повеселее.

Всё больше ходила она смурная, как-будто злилась на меня. Отвечала односложно, на глаза не показывалась. Как вдруг попросила новое платье.

— Моё совсем износилось, а я вещей не захватила как-то, — пожаловалась она.

Оно и понятно, с костра-то за вещами заскакивать несподручно.

— Договорись с Мокошью, спроси у ней всего, что тебе надо. Или сама сшей, — я подвёл Гостяту к сундукам и большому чулану, открыл дверцы. Материи там много всякой разной. — Вот, выбирай.

— Мне бы на сейчас, после бани что-нибудь, — Гостята начала всматриваться в ткань. Ничего не было на неё готового. — Ты же колдовать умеешь, Алёша, — Гостята мне напомнила. Неужто я при ней много колдовал? Вытащил из сундука ткань потоньше, повесил знахарке на плечи. Приноровился. Поколдовал. Осталась знахарка не то чтобы совсем раздетая, но одета мало. И по дому в этом, я бы лично был не против, если бы она ходила, но не при гостях.

Глаза у знахарки округлились, она закрылась руками.

— Я старался, сделал как мог, — сообщил я. — Ещё будем пробовать?

— Алёша, это ж стыд какой! — ту ткань, что на ней держалась на честном слове, она придерживала обеими руками.

— По мне так миленько, — не согласился я, её разглядывая.

— Какое миленько? Я для такого старая. И молодой бы не оделась в такое!

Ну я, конечно, не пойму, что ей не нравится?

— Ты не старая, — сказал ей, разглядывая её волосы. Там пряди седые, и много. С чего бы так её седина разобрала?

— На костре, видать, в один миг я поседела, — Гостята поняла, на что я смотрю. — Я бы сама не узнала, мне Тишка про голову сказал, что раньше у меня белых волос не было.

Она поспешила прикрыть голову, я ей не дал, здесь она может ходить как ведьма. Я помню, что ей косы плести не нравится. Тянуло меня к ней сильно. Хорошо, что я услышал, что бежит сюда Тишка. Гостята тоже поняла и перепугалась. Пока она ловила то, что осталось от платка, одежду тоже уронила. Так я её почти голую и запихнул в чулан.

— А мамка где? — сразу спросил Тишка, забегая. — Что-то нигде нету!

— В чулане сидит. Не совсем одетая, — ответил я, прислонившись спиной к дверцам.

— Да? — Тишка на мгновение задумался. — Ну я потом зайду! — и он так же шустро, как забежал, вылетел из комнаты.

— Гостята, — я постучал в дверцы чулана, — ты там будешь сидеть или выйдешь?

— Посижу, — тихо ответили из чулана.

— Ну как знаешь, — усмехнулся я. — Я колдовать больше не буду, лучше сама себе наряды сшей.

— Угу, — раздалось глухо из-за двери. Я ушёл. Чего зазря искушать судьбу?

С тех пор прошло немного времени, Гостята с Кикиморой вовсю поладили. Вместе шили наряды и наперебой мне показывали. То есть, показывала, в основном, Кикимора, а Гостята шила.

А я всё раздумывал о четырёх жёнах. Вот у меня в доме две женщины, и с обеими я не живу. А будет их здесь таких четыре — совсем же смешно.

Как вдруг та, что мне единственная женою, как-никак, считается, сказала, что уходит.

Был вечер, ко мне подошла Кикимора, когда я стоял себе на улице у дома. Гостята с Тишкой ушли за ароматной травой для самовара, я ждал их. Кикимора ко мне прильнула ласково и сказала, что решила уходить из моего дома.

— Чего ты, матушка? — я, признаться, не ожидал.

— Удивила разве? — Кикимора прищурилась.

— Удивила, — признался я. — Али что не ладно?

— Всё как раз налаживается, Лешенька. В доме появилась женщина, что тебе родила ребёнка, ведьма сильная неразбуженная, и тебе мила, это ведь видно всем. Я меж тобой и матерью твоего сына стоять не буду. Сделаешь ты её Лесной Хозяйкой рано или поздно, а я тогда куда? Лучше я сама уйду — пора в дом возвращаться речной владычицы. Полностью давно вступила я в владения, реки все исследовала, и не брошу боле. К этому я прикипела, слилась с рекой, — она взяла меня за руку. — Если бы не ты, этого бы не было. А теперь я привыкла и не боюсь. Нет у нас на реке Водяного — разве правда это? А я тогда кто?

— Ты Владычица Речная, матушка, — подтвердил я ей.

— Вот и я решилась, что она самая, — кивнула Кикимора. — Не надо нам нового Водяного, он давно есть, это я. Ухожу я на реку, Алёша. В собственный дом.

“Дом Водяного займёт” — про себя подумал. Но имеет право, если согласна река.

— Неволить не стану, держать подле себя не имею права, — наконец, высказался я, — обещал, если захочешь, сам отпустить.