Не будите Гаурдака

Анчар скрипнул зубами и почувствовал, что еще одна попытка — и он искренне начнет сожалеть о безвременно оторванном от своего занятия Гаурдаке. Атлан хотел уже крикнуть, чтобы юный идиот шел отсюда подальше проделывать то же самое над яйцемордыми — но вдруг шипастый цемент впился в кожу в последний раз, обдал горьким паром, и превратился в талый снег.

Анчар захрипел, перевернулся на бок, исступленно отплевываясь и протирая залитые грязной жижей глаза, а его премудрие отступил на шаг и гордо отряхнул забрызганные ладони.

— Ну я же говорил, что это — сущая ерунда, если хорошенько подумать, — с чувством глубокого удовлетворения хмыкнул он.

И тут же спохватился, крутанулся вокруг своей оси, руки и защитные заклятья наготове, взгляд мечется с земли на небо и обратно…

Сколько прошло времени?

Где Змеи?

Где Гаурдак?

Где летучие?

И что за происки Пожирателя — живые кам…

Две пары огненных рубинов глянули на него сверху вниз, гигантская лапа потянулась к голове… и чародей задохнулся от радости.

— Дедушка Туалатин!!! Конро!!!

Позабыв снова про всё и про всех, Агафон вытаращил глаза от изумления, широчайшая улыбка расплылась по чумазой, покрытой ссадинами и синяками физиономии, а руки его изо всех сил стиснули в приветствии похожие на бордюрные камни пальцы Туалатина.

— А ты вырос с прошлого года, старик! Поправился окончательно?

— Человек Агафон!!! — радостно прогрохотал за спиной деда голос молодого демона — едва не заглушенный пронзительным женским воплем:

— Где человек Агафон?!

— Сима, тут он!!! Наверху!!! — еще чуть-чуть, и уголки рта его премудрия встретились бы на полпути за ушами. — Где наши?! Как они?!

— Живы все!!! — восторженно проорал снизу Олаф.

— Из оставшихся пятидесяти!!! — добавил утешительных подробностей Иванушка.

— Ч-Ч-ЧТО?!?!?!.. Пятидесяти?! — рот главного специалиста по волшебным наукам распахнулся так, что, казалось, залететь в него могла не только муха, но и целый яйцелицый. — Из… шестерых?

— Полсотни отважных воинов, храбростью своей превзошедшие львов, искусством же — прославленных героев древности — доблестные соратники непобедимого и хитроумного Вяза! — прокричал от основания валуна невидимый Ахмет, внеся ясность и вернув магу душевное спокойствие.

— Демоны их привели! — присоединился к нему голос Кириана.

Быстро подсчитав количество друзей внизу, его премудрие впал в новую задумчивость.

— А тут, наверху, кто-то из них, что ли, был?

Он вопросительно глянул на натужно откашливающуюся фигуру рядом с собой — и тут же инстинктивно отступил на шаг и художественно присвистнул.

— Рений гад!

— Малолетний садист! — не остался в долгу Анчар.

Руки его премудрия сами принялись выплетать сковывающее заклинание, но в это время незнакомый корпулентный старичок рванул его за рукав и гневно ткнул пальцем куда-то влево, в синее марево, почти сливавшееся с ночью:

— Делом займись, мальчишка! Пока твоих змеев к бабаю якорному не посшибали! Руку дай!

Возмущенный Агафон вдохнул было, чтобы дать многокрасочную отповедь сующемуся, куда не спрашивают, пенсионеру, но две мысли одновременно вспыхнули в его мозгу, и он подавился невысказанными словами.

«Это Адалет?!»

И «Гаурдак там?!»

Последняя и заставила его вспомнить, что небо всё еще окрашивалось вспышками пламени — и не только желто-оранжевого Змеев.

Взволнованный, с мерзким холодком в районе желудка, грозящим перерасти в трансагафонное похолодание, он лихорадочно закрутил головой, отыскивая Змиуланию и ее мужа Измеина. Супруги нашлись за его спиной, а схватка, похоже, и впрямь была далека от завершения.

Победного, по крайней мере.

Оставшиеся яйцелицые — то ли самые увертливые, то ли самые везучие, что, в конечном итоге, было все одно — резко сменили тактику. Вместо того чтобы налетать на неприятеля очертя голову всей ватагой, они разлетелись по сторонам, выстроились вокруг опасных противников в подобии сферы, и хорошо знакомые людям нити протянулись между ними, как паутина. Но были они уже не кипенно-белого цвета, а отливали призрачной синевой, как и одежды и даже лица и руки оставшихся крылатых — словно синий свет, заливавший плато и ночь, окрасил и их в свои мертвенно-бледные тона.

Змеи пытались сбить окружающего их врага — огнем, когтями и зубами — но каждый раз крылатые оказывались проворнее, и самым удивительным образом пропадали с пути огненной струи, а если та и касалась их или вытянувшихся из их ладоней волокон, то лишь безвредно пятнала сажей.

Неожиданно при новой атаке Змеев яйцелицые, вместо того, чтобы снова разлететься в разные стороны, выполнили замысловатый маневр, образовывая уже две сферы, разделяя врагов, и вдруг закружились вокруг них, закаруселились с неистовой скоростью…

Бесплотный ранее шар медленно стал обретать полупрозрачные стенки из синеватой паутины.