Не будите спящих красавиц

— Точно, как я мог забыть, — шеф всплеснул руками и крикнул. — Алексей, зайди ко мне.

Алексей возник в кабинете сразу, как будто подслушивал под дверью. Вместе с Мурзой они вытащили меня наружу и прислонили к сейфу.

— Мурз, — я почти успокоилась, — поищи там пуговку. У меня от рубашки оторвалась.

Ученик нырнул в шкаф и пошарил по дну.

— Далась тебе эта пуговица, в такой–то момент, — проворчал ВГ.

— Мурза, ну что там? Нашел?

— Да, вот, — в его руке мелькнул маленький кругляшок.

— Положи мне в задний карман, — приказала я.

— Хорошо, — неуверенно ответил он.

Затем аккуратно засунул пуговицу в задний карман шорт, надетых на мое тело, и густо покраснел.

— Ты глянь, — Внутренний Голос захихикал, — похоже, наш малыш никогда не трогал упругую девичью попку.

Я отмахнулась от ВГ. Нашел время, шутник недоделанный.

— Очень хорошо, — я приободрила стажера, — а теперь передай шефу мои слова. Только ничего не перепутай. Пусть скажет теще, чтобы эффект проявился, в шкафу надо сидеть не менее десяти часов в день.

Грузчики, честь им и хвала, не дрогнули и не убежали. Даже придержали тело, когда я заскользила по стеночке. А затем легко подняли шкаф и вынесли вон.

Михеич, стеная, схватился за волосы. Его виноватый взгляд шустрым тараканом пробежал по мне. В этот момент, тело снова попыталось упасть, и, как ни странно, весьма успешно. С грохотом, слегка приглушенным ковром, я соединилась с полом, как с давно потерянным родственником. Мне не так повезло, как шефу утром, на пути не оказалось ни мягкой Дуси, ни, хотя бы, тощего Алексея. Но это никак не отразилось на отвердевшем туловище.

— Так дело не пойдет, — главному удалось, наконец, вынуть седалище из кожаного кресла.

Он подошел к двери, ведущей в небольшую комнату без окон, и распахнул дверь.

— Несите ее сюда, — предложение шефа, сравнимое с неслыханной щедростью, было продиктовано чувством вины.

В комнатке стояла огромная двуспальная кровать, застеленная мятым шелковым покрывалом с вырвиглазным рисунком, куда и положили мое тело. Стул возле кровати служил вешалкой для одежды, на нем как раз лежали принесенные утром рубашки. Михеич так и не успел переодеться. В углу торшер под зеленым абажуром светился мягким светом. У стены, напротив двери, стоял мини бар максимальной комплектации. В целом, уютное местечко, если бы не витающий под потолком тяжелый похмельный дух. Но, других вариантов не было, если не считать подсобку, где обитал домовой.

Я покинула кое–как устроенную оболочку и вернулась в кабинет, где уже разгорелся нешуточный спор.

— А я вам говорю, что не дарил ей шкаф, — сердитый шеф щедро брызгал слюной в лица оппонентам, — как вы не понимаете. Это не в моих интересах.

На столе перед Михеичем уже стоял древний телефон.

— Мария, вы на связи? — палец шефа нажал на кнопку.

— Да, да. Конечно.

В трубке захрипело, откашлялось и выдало мелодичным хорошо поставленным голосом:

— Ja Ja. Natürlich.

— Ой, пардоньте, — Михеич сбросил звонок и выбрал другую цифру.

— Да здесь я, здесь. Чего тебе, надобно, старче.

Видимо, несговорчивый аппарат, решил сегодня воспользоваться дополнительными функциями, и включил сказочное оформление.

— Я, правда, не дарил Мегере Петровне шкаф, — мне показалось, или в голосе начальника промелькнули жалобные нотки?

— Илья Михеевич, не переживайте.

— Не печалься, Илюшенька, сокол мой ясный, — перевел зловредный телефон.

Алексей хрюкнул от смеха и тут же пожалел, что родился на свет. Чего–чего, а метать грозные взгляды, аки молнии, шеф еще не разучился.

— Как обстоят дела с часовым магазином? Мария Александровна, доложите присутствующим.

Накануне вечером я уже рассказала главному и домовику о призраке, а Мурзик был со мной и сам все видел, если не считать того отрезка времени, когда мы с Жорой остались вдвоем. Не в курсе дела были только Алексей и Дуся, которая честно заработала отгул, встав грудью на защиту интересов Михеича. Толкать речь для одного Алексея не очень хотелось.

— Ну, так уж и быть, — смягчилась я, — расскажу вкратце.

— Быть или не быть, вот в чем вопрос, — нараспев продекламировала трубка. — Чем меньше слов, тем больше будет дела.

Вытянутые лица моих собеседников могли позировать для полотен Модильяни.

— В магазине обитает призрак. Сам себя он называет Георгием, а настоящего имени не помнит. Я его знаю, встречала на кладбище по осени.

— Бедный Жорик! — переврал аппарат. — Я знал его, Мурзяцио.

Шеф не выдержал и кулаком приголубил упрямую технику.

Я как ни в чем не бывало продолжила рассказ:

— Труп его похоронен в чужой могиле, скорее всего, криминал. Если найдем родственников и выясним его настоящее имя, он уйдет из магазина. А пока наотрез отказывается.

Аппарат долго молчал, вздыхал тяжко, а потом затянул русскую народную тоненьким голосочком, подвывая по–бабьи:

Я чужой на чужбине

И без роду живу,

И родного уголочка

Я нигде не найду.

Вот убьют, похоронят,

И не будет меня,

И никто не узнает,

Где могилка моя.