Не было бы счастья...(СИ)

Томас проснулся от луча солнца, нагло скользнувшего по его лицу. Он попытался отвернуться, но в тот же момент почувствовал, что падает. Протерев глаза, он огляделся, вспоминая, почему он спит в библиотеке, и события прошедшего вечера всплыли в его сознании. Тревожно взглянув на часы, он с ругательствами вскочил на ноги – было уже десять утра, а это значило, что Билл, которого он запер в сарае, провел там уже больше одиннадцати часов.

«Ну, он же не на улице остался» — успокаивал сам себя молодой человек. У Трюмпера не было намерений запирать мальчишку на всю ночь, он рассчитывал продержать его часик в этом сарае, а потом отвести в спальню и несколько раз тр*хнуть, чтобы у Билла выветрились последние сомнения в том, кому он принадлежит. Но алкоголь сыграл с Томасом злую шутку – мужчина отключился до позднего утра.

Томас шел по саду, замечая, как погнулись ветки некоторых деревьев, насколько сильно намокла земля, хлюпающая под его ботинками. «Ничего себе, какая гроза была ночью. А Билл сидел в это время в каменном мешке… Один». Эти мысли заставили Тома прибавить шагу, и уже через минуту он был у сарая.

— Билл.

Ответа не последовало, но мужчина в общем то и не ждал, что мальчишка заговорит с ним. Он открыл дверь и заглянул внутрь, и увиденное на секунду парализовало его – бледный растрепанный юноша лежал на земле в неестественной позе, его ладони и пальцы были в крови, а возле лица копошилась толстая крыса. Преодолев оцепенение, Том ворвался в сарай, сходу подхватывая тонкое холодное как лед тело на руки.

-Билл! Билл!

Юноша не реагировал, его глаза были плотно закрыты, а руки безжизненно повисли. Том похолодел – может быть, юноша был уже мертв.

— Нет, нет, ты не можешь умереть – с этими словами он почти бегом направился к дому, стараясь не сильно тревожить обмякшее тело в своих руках.

Том осторожно положил юношу на кровать и тут же принялся искать пульс. Почувствовав ровное слабое биение под своими пальцами, мужчина выдохнул и принялся стаскивать с замерзшего парня одежду. Раздев его донага, Том закутал худое тело в два одеяла и принялся искать свой сотовый телефон. Биллу был необходим врач.

— Анна! Роза!

Когда никто не откликнулся, Том вспомнил, что вчера он отпустил всю прислугу по домам на два дня. Кроме него и Билла в доме никого не было. Чертыхнувшись, Трюмпер все-таки нашел сотовый. Единственный, кому он мог позвонить в такой ситуации, был Густав Шеффер, его старый друг и потрясающий врач.

— Густав! Привет… Да, знаю… Густ, у меня проблема! Ты можешь приехать? В загородном доме. Хорошо, жду.

Он отключил вызов и присел на кровать рядом с юношей. Дотронувшись до его руки, мужчина почувствовал, что она совсем холодная.

— Что же делать?...

Он подхватил невесомое тело на руки и направился в ванную, и уже через несколько минут погрузил Билла в горячую воду. Том взял мягкую губку и, едва касаясь, стал смывать с лица и тела юноши пыль и грязь. Увидев, что кожа мальчишки стала розовой, он вытащил Билла из воды и насухо вытер огромным махровым полотенцем. Не теряя ни мгновения, чувствуя, что юноша снова начал замерзать, Том вернулся в спальню и уложил Вильгельма на кровать, укутывая в два пуховых одеяла.

— Том! – послышался крик с первого этажа.

Трюмпер выглянул за дверь и крикнул другу:

— Густ! Я в спальне!

Через минуту в комнату вошел крепкий светловолосый парень, держащий в руках небольшой чемоданчик.

— Том, что случилось?

Трюмпер отошел в сторону, указывая на кровать. Густав подошел ближе и ахнул.

— Билли? Том, что ты сделал с несчастным ребенком?! Что он вообще делает в твоем доме? — Казалось, еще мгновение, и врач бросится на Тома. Трюмпер опешил от новости, что его друг знаком с Вильгельмом.

— Он здесь живет. Со мной.

Густав пораженно выдохнул, хотел что-то спросить, но врач в нем победил, и он снова повернулся к больному.

— Что с ним произошло?

— Я не знаю, вероятно, переохлаждение. Он провел ночь почти на улице – глухо ответил Том. Густ прожег его яростным взглядом.

— Ладно, разберемся – молодой врач раскрыл худое тело и зашипел от злости.

Томас впервые посмотрел на открывшуюся картину как будто со стороны – на белых простынях лежал болезненно худой юноша, бледный, сквозь тонкую кожу можно пересчитать каждое ребрышко. На левом предплечье расползлось фиолетовое пятно, с четкими следами пальцев, и Том вспомнил, как безжалостно сжимал нежную кожу. Бескровные губы были приоткрыты, выпуская горячее прерывистое дыхание, с легкими хрипами. Еще не высохшие волосы разметались по подушке, придавая бледному лицу еще более изможденный вид. Длинные белые пальцы кровоточили, кожа на ладонях была содрана, а на запястьях было несколько довольно глубоких порезов. Том опустил взгляд ниже и наткнулся на уже побледневшие синяки на ногах и бедрах юноши.

«И в этом виноват только я. Из за меня этот мальчик сейчас беспомощно лежит на кровати, не в силах даже открыть глаза» — внезапное осознание своей собственной жестокости так поразило Тома, что его едва не вырвало от омерзения, и слова своего друга Том услышал, как будто сквозь толщу воды.

— Том, выйди.

— Но…