(не) читайте, это – для ёжиков! (СИ)

Безжалостные слова Ээрикки превратили мой благородный жест и искреннюю тревогу о бедном раненом ёжике в невероятную глупость. Я чувствовала себя истеричной дурочкой – крайне неприятное ощущение. Единственное утешение – весть о происшествии наверняка дойдёт до принцепса и августов, и подобное поведение окажется несомненным минусом в их глазах. Но Ээрикки разрушил и это чаяние:

- Самое неприятное во всём этом – плебс, обожающий подобные зрелища. В их глазах ты стала воплощением сострадания. Будь это испытанием, ты бы прошла его с блеском! И сомневаюсь, что результаты настоящего испытания на милосердие будут иметь значение теперь,- он поднял глаза на кого-то за моей спиной.- Ликтор, мы возвращаемся во дворец!

Но я уже передумала возвращаться. В конце концов, во дворце меня ждут только до смерти надоевшая комната, ово и ши. А здесь хотя бы какое-то разнообразие...

- Нет, продолжим прогулку. Только без жуткого плаща!

- Домина...- неуверенно начал ликтор.

- Зубастое безобразие больше не надену!- отрезала я.- Где храм этого вашего великого предка?

Конан с сомнением покосился на Ээрикки, но тот только устало вздохнул и махнул рукой.

Храм Эринация действительно производил впечатление. Величественное строение вроде храма Зевса Олимпиского в Афинах. Только вместо статуи верховного греческого божества здесь возвышалась не менее внушительная статуя грозного прародителя эринацеусов. Вдоль стен тянулись треножники, в которых мерцал зелёный огонь. В похожем на чашу светильнике у подножия статуи огонь был малиновым.

- Интересная задумка,- я кивнула на треножники и чашу.- Разноцветное пламя.

- Цвета символизируют кровь и лес,- пояснил Ээрикки.

Конан вместе с ово и ши остались за пределами храма. В святилище меня сопровождали только ушастики и Ээрикки. Всё время по дороге к храму сарторий не отставал от меня ни на шаг, вскидываясь всякий раз, стоило чьей-нибудь тени мелькнуть поблизости. В храме было довольно пустынно, но он всё равно держался рядом – полуоборачиваясь, чувствовала на щеке его дыхание.

- Кровь понимаю, но причём тут лес?

- Наша цивилизация зародилась в лесу. Места, где растут деревья, для нас священны.

Я подошла к самому подножию статуи. По обеим её сторонам стояли курильни высотой в два человеческих роста, и от них исходил запах, который я уловила, едва переступила порог храма. У входа он был едва ощутим, но сейчас сомнений не осталось.

- Марихуана?- недоверчиво повернулась к Ээрикки.

В его глазах мелькнуло непонимание.

- Что это?

- Наркотик. Нелегальный в большинстве стран моего мира.

- Какой наркотик? Это – каннабис. Дым от него помогает приблизиться к богам.

- И не только к ним!- хихикнула я и тут же зажала себе рот.

Один раз в жизни курила сигарету с этой дурью, и после меня, хохочущую до истерики, снимали с трёхметровой чугунной решётки-ограждения. Я пыталась забраться на неё, чтобы изобразить выученный накануне бурлескный танец...

- Ты что?- насторожился Ээрикки.

- А как это помогает приблизиться к богам?- хихикать хотелось всё сильнее, я едва сдерживалась.

- Мысли освобождаются от тревог, в сознании царит покой... Да что с тобой?

- Ничего,- сдерживаясь из последних сил, хрюкнула я.- Продолжай!

- Тебя забавляет то, что я говорю?- нахмурился он, и я не выдержала.

Схватилась за живот и захохотала. Ээрикки тут же вцепился в моё плечо.

- С ума сошла? Это – священное место!

- Священное! Какой умник додумался зажечь в нём два гигантских косяка?

- Какие косяки? О чём ты говоришь?..

Растерянность сартория вызвала у меня новый приступ смеха. На нас уже начинали глазеть.

- Кажется, опять выставляю себя буйнопомешанной!- захлопала я в ладоши.- То, что нужно! Видел бы меня Гилберт!

Ээрикки нервно глянул на сопровождавших нас ушастиков, что-то коротко бросил им на латыни и, подхватив меня в охапку, куда-то поволок.

- Отослал охрану! Решил со мной уединиться?- хихикала я.- А что скажет Гилберт?

- Прошу тебя, замолчи!

Наверное, марихуана была рассчитана на невосприимчивых к ядам ёжиков, а меня заставила слететь с катушек. Когда Ээрикки опустил меня на мраморную скамеечку в тёмной каморке за статуей Эринация, я хихикала, будто меня щекотали.

- Дейенерис... Дейни,- с испугом всматриваясь в моё лицо, он легко встряхнул меня за плечи.- Что с тобой?

- К-каннаб-бис...- заикаясь, выдавила я.- Д-для н-нас это... н-наркотик!

И, увидев, как вытянулось его лицо, снова зашлась в хохоте.

- Ты и правда за меня волнуешься? Это так мило!..

- Каннабис... дым,- пробормотал Эйрикки.- Тебе нужно на воздух!

Попытался меня поднять, но я, содрогаясь от хохота, повисла на его шее.

- Так зачем мы здесь? Хотел побыть "наедине"?

- Ты не в себе!

- И что? Признайся, я тебе нравлюсь!

- Вздор!

- Я никому не скажу, обещаю! Даже Г-гилберту!

От смеха уже сводило живот и затруднялось дыхание. Почти не понимала, что говорю, но видела – каждая реплика приводит Ээрикки во всё большее замешательство, и не могла остановиться.

- Ты мне тоже нравишься – в человеческом обличье... Такой миленький! Особенно ушки...- попыталась дотянуться до покрытых шёрсткой ушей, но пальцы странно вязли в воздухе.