Не чужая смута. Один день – один год (сборник)

Это при том, что Айдер приобрёл статус на Майдане близкий к героическому, культовому – как же, зам главного редактора крупнейшей российской газеты, всей душой, а также золотым своим пером отработал на Майдан столько дней и ночей.

Украинская интеллигенция, сто сорок тысяч раз сказавшая, написавшая и прокричавшая в сторону России, что мы все тут оболванены кремлёвской пропагандой, сама впала в замечательное, аналогов не имеющее состояние: что-то среднее между психозом и припадком удивительной наивности, случившимся на фоне припадка замечательного самомнения и пылающей бравады.

Если сейчас вскрыть социальные сети ведущих глашатаев Майдана, можно будет в обморок упасть от количества благоглупостей, ложных предсказаний и несусветных оскорблений (в сторону восточного соседа, конечно), которые были ими произнесены.

Поразительно, но российская либеральная сторона ни разу так и не одёрнула своих украинских товарищей: мол, что вы делаете, что вы такое говорите, вы же так угробите свою собственную революцию.

Куда там! Российские симпатизанты Майдана зачастую выглядели ещё более радикально. НАТО? НАТО вводить! Донецк? Донецк давить! Русский язык? Нет никаких проблем с русским языком! Десять тысяч человек вышли на улицу в Мариуполе, десять тысяч в Харькове и десять тысяч в Одессе? Титушки и провокаторы, и на самом деле их было двести человек, у нас и фотография имеется – там десять человек у ларька, вот и весь ваш Юго-Восток.

Всё это именуется одним словом: неадекват.

И громыхание российской государственной пропаганды никак не оправдывает степень неадекватности, проявленной российским «прогрессивным» сообществом.

Другая история – это российские националисты.

С западно-украинскими их коллегами всё более-менее ясно: на волне успеха они решили привести всю страну к единому знаменателю и заигрались. Все российские «прогрессивные» вопли на тему того, что националисты на Украине имели 3 % поддержки и никому были не нужны, – не выдерживают критики. У нас либералы тоже имеют 3 % поддержки, и что теперь – это означает, что их нет и они ни на что не влияют? В моменты государственных кризисов 3 % имеют привычку брать часть власти, а потом и всю власть отжимать целиком – так, например, было в 1917 году, и ещё много-много раз. Нужна лишь деятельная база поддержки!

У «правосеков» база поддержки изначально была вполне достаточной. Посему националистическая риторика на Майдане стала во многом определяющей – и это не могло не ввести в раздражение Крым и Юго-Восток, давно уже копивших свои обиды.

Столь любезный либералам довод о том, что ни один русский до Майдана на Украине не пострадал, – смешон. Как будто если людей не расстреливают на улицах – это должно наделять их чувством упоённости бытием. Либералов в России тоже не расстреливают – чего-то я не вижу на их лицах удовлетворения и радости необычайной. Вам ведь дурно в России? Ну вот и большинству в Крыму и серьёзной части людей на Юго-Востоке Украины тоже давно и непоправимо дурно, и российская пропаганда тут совершенно ни при чём.

Что до наших националистов – то во время украинских событий они раскололись фактически на две равные части. Одни поддержали Майдан – потому что Майдан был против «совка» и за «белую расу». Другие с надеждой обратили взор в Крым и на Юго-Восток, потому что там наблюдался «национальный подъём русских».

Тем временем ситуация оказалась и сложней, и проще одновременно.

Относительно первых всё более-менее ясно: поддерживать чужих националистов, которые в целом презирают твой собственный народ, – это своеобразный националистический мазохизм. Можно, конечно, себе объяснить, что украинские белые собратья ненавидят только «совков», «колорадов» и «ватников», а остальных любят – но для этого нужно очень гибкое мышление, или, скорей, отсутствие такового.

Поддерживавшие Майдан российские националисты понемногу смолкли и распылились – в последнее время их не видно и не слышно. Если б они имели способность к рефлексии, они бы сейчас посыпали голову пеплом и стыдились. Но мы не уверены, что с ними происходит хоть что-то подобное.

Что касается вторых, то они бросили все свои интеллектуальные силы, чтоб не заметить или нивелировать тот элементарный факт, что огромную роль в консолидации русскоязычных граждан в Крыму и на Юго-Востоке имеет не столько национальная (хотя и она тоже), сколько советская идентичность.

Знаменателен уже тот факт, что противостояние между Майданом и Антимайданом началось возле памятников Ленину, которые на следующий же день после киевской победы ошалевшие победители начали сшибать как груши.

Революция октября 1917-го и тем более великая Победа 1945-го до сих пор значат для многих русскоязычных людей очень и очень многое. Эти даты могут служить точкой отсчёта для нашей новейшей идентичности.

Русскому человеку вовсе не обязательно культивировать свою этническую принадлежность, фокусируя на ней излишнее внимание: она для него и так очевидна. В любой кризисной ситуации он ищет иные, более широкие обоснования для единения.