Не чужая смута. Один день – один год (сборник)

«Как Петровский?! Неужели тот самый, который по Москве ходил в чёрной папахе, белый как смерть, и нюхал по ночам в чайных кокаин? Три раза вешался, глотал яд, бесприютный, бездомный, бродяга, похожий на ангела с волчьими зубами… Некогда московские художницы любили писать его голого. А теперь воин в жупане цвета крови – молодец молодцом, с серебряной шашкой и черкесской. Его все знали и, пожалуй, боялись – опасный человек… В свитке, перешитой из бурки, чёрной папахе… он был сомнительным человеком большого города и с законом был не в ладу».

В этой цитате как будто бы речь идёт о каком-то очередном бродяге, зашедшем в Новороссию и ставшим там героем.

Но нет, это Велемир Хлебников пишет про своего товарища Дмитрия Васильевича Петровского, поэта, партизана, анархиста, соратника легендарного Щорса.

В Гражданскую Петровский создал несколько красных партизанских отрядов по всей Украине. С сентября по декабрь 1918 года просидел в гетьмановской тюрьме в Чернигове, ожидая расстрела.

Вернулся в Москву после победы большевиков на Украине. И тут же, в 1921 году отправляется в Крым – на ликвидацию «крымского бандитизма».

…По Руси бродят схожие типы, из века в век.

Особенно смешно видеть, как московские лощёные сорокалетние дети с полированными ногтями, вынюхавшие килограмм сто кокаина, жившие друг с другом и с другом друга во всех формах и вариантах, работавшие на стопроцентных убийц и гениев распила все девяностые и «нулевые», не создавшие ничего, о чём можно рассказать детям, теперь вдруг, заламывая руки, кричат, указывая на Донбасс: «Посмотрите, это просто маниаки! Это террористы и бандиты! Дегенераты! Съехалась шваль со всей страны, полюбуйтесь…»

Некоторое время семейство клетчатых червей ощущало себя центром цивилизации. Потом что-то изменилось вокруг. Черви удивлены: как же так?

Вот так.

…Помните классический сюжет про Велемира Хлебникова, который шёл по степи вместе со своим товарищем? Товарищ заболел малярией, стал терять сознание, упал.

Очнулся – Хлебников уходит.

– Оставите меня? – спросил товарищ. – Я же могу умереть.

– Степь отпоёт, – ответил Хлебников.

У этой истории есть продолжение.

Товарищ очнулся спустя сутки и нагнал Хлебникова.

– Как, вы не умерли? – спросил Хлебников просто.

– Нет, – ответил товарищ спокойно.

Этот товарищ и был Петровский.

Характерно, что после этого случая они с Хлебниковым не поссорились – но так и дружили. Они друг друга стоили.

* * *

Яков Петрович Овчаренко, украинец, русский поэт.

«Ты лети, письмо, отсюда, / По какой угодно трассе. / Но не далее Ой-Чуда, / Что находится в Донбассе. / Белый склон каменоломни, / Кавуны, стерня и пряжа – / Это всё, что я запомнил / Из родимого пейзажа. / Как мы были шаловливы, / Как табак курили тайно, / Как ощипывали сливы / У Трофима Несвитайло. / Утру многого хотелось, / Полдень многому порука… / Чем же светит наша зрелость? / Наша долгая разлука?»

Он родился в 1901 году в Донецком краю, в деревне Безгиново Новоайдарского района. В Гражданскую, как нормальный украинец, вступил в Красную армию – ну, не за скоропадских немцев же ему воевать.

После Гражданской уехал в Москву и взял себе псевдоним Иван Приблудный.

Он был парень весёлый, вздорный и хулиганистый. Есенин, невзирая на военные заслуги молодого товарища, пару раз бил ему в кавун.

Но любил всё равно. Приблудный, уже после смерти Есенина, написал несколько поэтических шедевров.

Он обожал свою Украину, у него много стихов, посвящённых малой родине. Лучшим временам своей донецкой родины и – худшим:

«…а ведь недавно злобным рёвом / Встречались полночь и восход, / Недавно людям и коровам / Внушал тревогу пулемёт; / Недавно днями и ночами / Горели хаты, тын и стог, / И без голов и с головами / Лежали люди у дорог. / Недавно, сон в пути лелея, / Остановившись у ворот, / Не знал ты, кто тебя пригреет, / А кто, пригрев, потом убьёт?..

<…>

И вот теперь, воспрянув снова, / Шуршат колосья по полям, / И на развалинах былого – / И труд, и песня – пополам».

Там снова развалины, Ваня.

И вой, и ужас пополам. И люди то без голов, то с головами.

Иные вроде с головами, и даже говорят, но прислушаешься и вдруг понимаешь: они всё равно без головы.

Иван Приблудный – русский поэт украинского происхождения. Так тогда это называлось.

Теперь наши современные поэты с Украины, сочиняющие на языке Пушкина и Есенина, тужурочку вывернули и именуются так: украинский поэт, пишущий на русском.

Ну, как хотите.

Но вы тужурочку-то задом наперёд надели, братец милый. И ещё у вас вошь на тужурке, товарищ украинский поэт.

* * *

Людмила Улицкая во Львове глаголет: «Европа воевать не хочет. Украина, насколько я понимаю, тоже воевать не хочет. Воевать хочет наш президент. Удастся ли его остановить – неизвестно. Но хотелось бы, чтобы за руку всё-таки взяли».

Возьмите кто-нибудь Путина за руку. Дай, Джим, на счастье лапу мне.

Ещё мне понравилось у Людмилы Улицкой высказывание про то, что Россия «наточила когти» в Чечне, в Абхазии, продолжает на Украине теперь. «Надо её остановить». Ну, то есть взять за когтистую руку.